На прошлом заседании, 7 августа, стороны защиты закончила допрос полицейского Мейиржана Турганбек, который давал показания в суде на казахском с переводчиком. Сторона защиты обратила внимание на то, что его показания, как и у других допрошенных ранее полицейских, отличаются от показаний на стадии следствия. Турганбек объяснил разницу в показаниях тем, что его «допрашивала русская следователь, [которая], может, где-то поменяла показания, а в суде, может, переводчик неправильно переводит». Судья Шакиров посоветовал потерпевшему «увольняться из органов внутренних дел».

Далее допрашивали потерпевшего Таскына Талдыбаева — 33-летнего инспектора по делам несовершеннолетних в Жетысуском управлении полиции. Он добавил, что «все слова» Тулесовой его оскорбили. Талдыбаев тоже объясняет разницу в показаниях тем, что «следователь не так написал».

— Каким показаниям доверять? Тем, что сейчас даете? Или тем, что следователю? — спросила полицейского адвокат активистки Назерке Ризабекова.

— [Тем, что] следователю.

Допрос пятого потерпевшего, помощника участкового в Жетысуском УП, Тлека Тулегенова не завершился. Он тоже объяснил разницу в показания «опечаткой» следователя Литвиненко.

Асия Тулесова снова заявляет ходатайство об изменении меры пресечения.

— Я бы хотела попросить изменить мне меру пресечения, на какую-то более мягкую, осовободить, может, под залог, — говорит активистка и ссылается на обращение уполномоченной по правам человека Эльвиры Азимовой, зачитанное судьей на прошлом заседании. — Нет смысла держать меня в СИЗО.

— Мы вас понимаем… Но она просит вас не лишать свободы… Мы заканчиваем сегодня или завтра, дай бог, мы приговор вынесем, но это ваше право… — говорит судья Шакиров.

— Я не знаю как сложится суд, поэтому хотела бы все-таки заявить ходатайство, — настаивает Тулесова.

Адвокаты поддерживают, по их словам, «нет оснований для того, чтобы применять к Тулесовой такую меру пресечения». Прокурор Куланбаев и потерпевшие возражают и просят отказать. Судья удаляется в совещательную комнату.

Судья, не разъясняя причин, в изменении меры пресечения отказывает.

Продолжается допрос полицейского Тлека Тулегенова — вопросы задает Джохар Утебеков.

Адвокат Утебеков просит включить видеозапись. Тулегенов говорит, что на ней Тулесова, смотря на него, сказала «гад, и ты гад».

— На первом ролике, когда Тулесова говорит «гад, и ты гад», я рядом с Сабалаковым стою, третий ролик подтверждает, что я там рядом стою, — говорит Тулегенов.

Адвокат Утебеков просит его назвать секунду видео. Тулегенов говорит, что «с телефона секунд не видно».

Утебеков отмечает, что на указанном полицейском видео он стоит к Тулесовой спиной. Тулегенов настаивает на том, что активистка смотрела на него, когда говорила про гадов.

— У нас у всех есть глаза. На картинке она смотрит вправо, а вы смотрите влево, и вы все равно утверждаете, что она смотрела на вас?

— Да, — говорит Тулегенов.

Секретарь несколько раз перематывает видео, чтобы Тулегенов мог показать, где он находился.

— Я хорошо сейчас видел, что Тулесова произносит «гад» к этому сотруднику», а «и ты гад» к Сабалакову, так где она вам это говорит? — уточняет адвокат Утебеков.

— Когда она говорит «гад» она смотрит прямо, а когда «и ты гад» она смотрит на Сабалакова, а я за ним был, — объясняет полицейский Тулегенов.

Адвокат спрашивает потерпевшего, относится ли к нему «гад» или «и ты гад».

— Я считаю, что она это произнесла ко мне и другим сотрудникам полиции, которые были рядом, — утверждает Тулегенов.

— Я спрашиваю, какое из слов конкретно к вам обращено? — настаивает адвокат.

— Я считаю, что оба, — говорит полицейский Тулегенов. — Это мое мнение.

Тулегенов утверждает, что слова «мерзкие менты» для него оскорбительны. Он говорит, что оскорбление было «во множественном числе», а значит, обращено ко всем сотрудникам полиции, находящихся там 6 июня.

— Возможно ли, что Тулесова обращалась к человеку, который стоит за ней? — снова уточняет адвокат.

— Господин адвокат, давайте смотреть логически… — начинает Тулегенов.

Секретарь снова включает видео.

Допрос продолжает адвокат Алимжан Оралбай.

— Сейчас вы сообщили суду, что вы стояли за Сабалаковым… сбоку от Сабалакова… Ранее, когда вам задавали вопросы, вы сказали, что с места не тронулись и стояли там же, где и стояли до этого, — говорит адвокат Оралбай.

— Не понял, — говорит полицейский.

— На прошлом заседании я задавал вам вопрос.

— Вы мне не задавали, мне Утебеков задавал вопросы.

Адвокат Оралбай никак не отвечает и продолжает допрос.

— Как вы можете объяснить, что Тулесова на первом ролике не поворачивает голову в вашу сторону?

— Вы… Блин, я не могу вам задавать вопросы, да? Ну вы как адвокат наверняка видели видео при подготовке… — начинает Тулегенов. Судья обрывает его на полуслове и просит отвечать на вопрос.

— Я лично видел, как она поворачивает голову на видео, — утверждает потерпевший.

Секретарь снова включает видео.

— Сейчас на видео мы видим, как перед Тулесовой находится Сабалаков, и она обращается к нему, но мы не видим вас и ее глаза не обращены к вам… — говорит адвокат Оралбай.

— Я стоял рядом с Сабалаковым и ее глаза были обращены ко мне, — утверждает потерпевший Тулегенов.

— На данной видеозаписи она вообще смотрит вниз, на Сабалакова, она не смотрит вдаль.

— Тут вдаль не надо смотреть, — не соглашается потерпевший.

Секретарь опять включает видео, Тулегенов просит остановить и говорит «вот Сабалаков, а вот я».

Секретарь повторно включает видеозапись.

— Сейчас [на видео] Тулесова касается фуражки, в данный момент она обращается к вам? — спрашивает адвокат Оралбай.

— Да, — говорит потерпевший Тулегенов.

— Что именно она вам говорит?

— «Гад, и ты гад, никто из вас не достоин носить форму», — говорит Тулегенов и закашливается.

Адвокат просит опознать каждого из полицейских на видео и спрашивает, кто находится рядом с ним на записи.

— Здесь плохо видно, у меня есть еще одно видео из соцсетей, я вам его сейчас показать не могу, [но] там видно. Но на этом видео я точно показать не могу, чтобы не ошибаться, — говорит Тулегенов.

Он не может точно сказать, соответствует ли приобщенное к делу видео хронологии происходящего.

— Била ли она по пути в автозак Турганбека? — спрашивает адвокат Оралбай. На приобщенном по просьбе стороны обвинения видео Тулесову сначала ведут в автозак, а на следующих кадрах она замахивается на полицейского.

— Я не видел такого, — отвечает Тулегенов.

— Как вы можете пояснить, что дальше по видеозаписи она бьет [полицейского] Турганбека?

— По данному видео я ничего не могу сказать.

— Так она убежала из автозака или что?

— Я понятия не имею, мы ее до автозака довели и все.

— Это было в другой день или что? — пытается выяснить адвокат.

— Я понятия не имею.

— Как вы можете пояснить, что после того как вы доставляете ее до автомашины, она потом по видео дальше бегает около автозака? — настаивает адвокат Оралбай.

— Никак, — отвечает Тулегенов.

— Вы видите себя на видеоролике?

— Нет.

— Вы помните этот момент?

— Не помню, не буду врать.

— Вы поддерживаете обвинительный акт? Там данный инцидент перед машиной газель произошел после того, как вы ее доставили в газель.

Тулегенов говорит, что «в общем поддерживает» обвинительный акт.

— Так вы поддерживаете в этой части? — снова уточняет адвокат.

— Да... Я поддерживаю.

Адвокат Назерке Ризабекова спрашивает, поддерживает ли потерпевший Тулегенов обвинительный акт, в котором написано, что Тулесова «оскорбила и ударила его по фуражке». Тулегенов говорит, что обвинительный акт поддерживает, но Тулесова не била его по фуражке.

— У вас в протоколе допроса сказано, что было «скопление народа». Не могли бы вы пояснить, почему люди там скопились? — спрашивает мать активистки Жанар Джандосова.

— Ваша честь, вопрос неуместный, не по делу, — обращается к суду потерпевший.

— Это его показания? — уточняет судья. — Тогда пусть отвечает.

— Со стороны граждан был организован несанкционированный митинг… — говорит Тулегенов.

— Почему вы считаете что это был митинг, если в ваших показаниях написано, что митинг был около памятника Абаю? Там были какие-то ограждения или что? — спрашивает Джандосова

— Ограждения были, да, но так как была дезинфекция, была… — путано отвечает Тулегенов.

— То есть люди собрались потому что дезинфекция была, а не митинг?

— Ну, представители акимата просили не собираться, так что это был митинг, да…

— Ваши коллеги утверждают, что не были свидетелями никаких задержаний и инцидента, который произошел у автозака? Проводили ли вы какие-то задержания в этот день? — спрашивает Тулесова.

— Помню, что только вас задержал, — говорит полицейский Тулегенов.

— А кого-то еще задерживали помимо меня?

— Нет, не помню.

Судья снимает вопрос.

— В показаниях вы говорите, что вы были свидетелем того, как я смахнула… — начинает Тулесова.

Судья просит сам зачитать его показания.

— «Выкрикивая фразу "совести у вас нет", и замахнулась, собираясь ударить сотрудника полиции Темирханова... от чего он уклонился, потом нанесла второй удар, форменная фуражка упала...», — читает обвинительный акт судья Шакиров.

— Как вы можете утверждать, что я нанесла удар Темирханову? — спрашивает Тулесова.

— Я был рядом, в трех метрах, — отвечает Тулегенов.

— Но как вы можете утверждать, что я ударила его по голове?

— Мне кажется, что у вас удар был такой силы, что у него аж фуражка слетела.

— Темирханов стоял спиной к зданию, а вы стояли спиной к проезжей части, как вы могли увидеть, что мой удар пришелся ему по голове?

— Я стоял лицом к вам, я видел удар, я видел, как фуражка упала, — утверждает полицейский.

— Вы разве можете утверждать, что удар был именно по голове?

— Могу, — улыбается полицейский.

— Но по видео было сказано «гад и ты гад, куда вы меня тащите, никто из вас не достоин носить форму мерзкие менты». Что, как сотрудник полиции, вы должны были предпринять, когда я сказала «гад и ты гад»? — спрашивает Тулесова.

— На тот момент мы отреагировали на ваши удары на Темирханова, это был приоритет на тот момент, — отвечает Тулегенов.

— Если вы реагировали на инциндент с Темирхановым, что вы должны были предпринять? Какие ваши законные действия?

Тулегенова не слышно, у него помехи и пропадает связь. Он говорит, что зум «его перезагрузил».

Судья объявляет перерыв на обед до 14:00.

Заседание все еще не началось. Секретарь Толебек Сраилов не отвечает на вопросы корреспондента «Медиазоны».

Судебное заседание продолжается после полуторачасового перерыва. Тулесова задает вопросы потерпевшему Тулегенову.

— В обвинительном акте сказано, что я отказалась подчиниться законным требованиям полиции. Что за законные требования?

— Касательно моего допроса — такого не было, — говорит Тулегенов.

— То есть вы не согласны с обвинительным актом? — уточняет активистка.

— В обвинительном акте сказано, что я вам…

— Предъявил законные требования… — заканчивает за полицейского предложение Тулесова.

— «Не останавливаясь на достигнутом, продолжая оказывать активное сопротивление и отказываясь подчиняться законным требованиям сотрудникам полиции… продолжала действия, направленные на насилие неопасное для жизни», — читает вслух показания потерпевшего Тулегенова судья.

— [В обвинительном акте] сказано, что сотрудники предъявили мне законные требования и я отказалась им подчиниться. Вы — один из сотрудников полиции, которые меня сопровождали в автозак. Так что же за законные требования? — продолжает Тулесова.

— В моем протоколе допроса не сказано, — отвечает полицейский Тулегенов.

— Вы задержали меня и сопроводили в автозак. У вас есть какие-то процедуры перед задержанием?

— С нашей стороны было бы бездействием, если бы мы не отреагировали на удары Темирханову… Нам нужно было действовать оперативно на тот момент и возможности вам представиться не было, так как некоторые граждане мешали вас задерживать.

— Так да или нет? Предъявляли ли вы законные требования или нет?

— На тот момент нет.

Тулесова спрашивает полицейского, за что ее задержали 6 июня. Тулегенов, смеясь, отвечает, что активистку задерживали «за применение насилия в отношении сотрудника полиции Темирханова».

— Как вообще происходит процедура [задержания]?

— Сначала мы должны пресечь преступную деятельность, далее доставить до спецтранспорта, потом они вас доставляют, — отвечает Тулегенов.

— Должен же быть протокол задержания, свидетели? Вы не участвуете в создании протокола?

— Составляет следователь.

— Протокол задержания я так и не получила, вы его составляли?

— Следователь составляет, я же сказал.

Тулегенов говорит, что «понятия не имеет», составил ли следователь протокол.

Потерпевший Тулегенов не может показать на видео своего коллегу Турганбека, но утверждает, что он был рядом с ним около пол-одиннадцатого, когда тот вел Тулесову до автозака. Секретарь включает видео, чтобы полицейский мог показать на нем себя и Турганбека.

Адвокат Оралбай спрашивает потерпевшего Мейиржана Турганбека, узнает ли он себя на видео.

— Не вижу себя здесь, — отвечает полицейский.

— А где вы тогда… — недоумевает судья. Секретарь опять включает видео.

— Нигде себя не видите что ли, Турганбек?! Турганбек! — зовет судья потерпевшего.

— Нет, не вижу!

— Абидулла есть у нас? — спрашивает судья Шакиров.

— Абибулла есть, — отвечает Абибулла. Он представляется и говорит, что родился в 1992-ом году, учился в алматинской академии МВД, пять лет работает участковым инспектором в УП Жетысуского района. Прокурор Куланбаев просит его «в произвольной форме» пересказать события 6 июня.

— По прибытию на место… обеспечивал охрану общественного порядка. Помощник участкового инспектора Темирханов Нурбек стоял напротив меня… около 10:40 минут… образовалось скопление народа… — начинает говорить полицейский Абибулла.

Адвокат Утебеков говорит, что потерпевший «слово в слово» читает протокол допроса.

— Вы не зачитывайте с протокола! Вы что, два слова запомнить не можете?! — возмущается судья.

— Я своими словами… э… эээ, там гражданка Тулесова… недовольна… эээ, — запинаясь, говорит полицейский Абибулла.

— Он продолжает читать из протокола допроса! — замечает адвокат Утебеков.

— Абибулла! — кричит судья.

— Гражданка Тулесова стала размахивать руками... ээээ, сначала правой рукой... правой рукой хотела нанести удар Темирханову... потом были беспорядочные удары, от чего форменная фуражка упала на землю, после чего Темирханов, эээ, попытался пред.... эээ, присечь ее незаконные действия, эээ.... — отвечает на вопрос прокурора полицейский.

— Мы сейчас слышали, как Абибулла перевернул страницу, — замечает адвокат Утебеков.

— Абибулла, звание у вас какое? — спрашивает судья Шакиров.

— Высшее.

— Звание, — уточняет судья.

— Капитан.

— Вы до капитана дослужились и один лист запомнить не можете?!

— Могу...

Прокурор хочет задать вопрос потерпевшему.

— Прокурор, почему вы у нас перевернутый? Ну вы перевернутый, нормально поставьте телефон! — возмущается судья.

— Сколько раз ударила Тулесова Темирханова? — спрашивает прокурор.

— Три раза — сначала правой рукой, потом левой.

— Вас она оскорбляла? Каким образом? — продолжает допрос прокурор Куланбаев.

— «Гад, и ты гад, никто из вас не достоин надеть форму, мерзкие менты».

По его словам, активистка оскорбила всех «рядом стоящих сотрудников». Он добавил, что для него это «личное оскорбление». Полицейский Абибулла говорит, что не задерживал Тулесову, а в ее отношении «не совершали никаких незаконных действий». Прокурор закончил допрос.

К допросу приступает адвокат Утебеков. Он спрашивает потерпевшего, что тот делал на территории Медеуского района. Полицейский, как и все допрошенные ранее потерпевшие, говорит о «расстановке», но добавляет, что его направил некий начальник Сеитказин.

— Вы подали какой-то письменный рапорт об оскорблении вас Тулесовой? — спрашивает адвокат Утебеков.

—[Да], следователю Литвиненко.

Утебеков обращает внимание на то, что рапорта нет в материалах дела. Абибулла предполагает, что надо «уточнить у следователя» и уточняет, что подал рапорт 6 июня.

— Прямо в тот день подали рапорт?

— Через два дня.

— Вы же только что сказали…

— Не помню, забыл я.

Он говорит, что согласен со своими данными ранее показаниями.

— Вас Тулесова била по фуражке? — уточняет адвокат.

— Нет, — отвечает потерпевший Абибулла.

— Вы согласны с обвинительным актом в этой части? Можете открыть сейчас? Пятая страница… Там, кажется, ваша фамилия искажена, там написано Абидулла.

— Абибулла… — в очередной раз исправляет Абибулла.

На видеозаписи, включенной секретарем Сраиловым, на голове полицейского Абибуллы кепка. «То есть ему фуражку даже нельзя было сбить», — замечает корреспондент «Медиазоны».

Абибулла тоже говорит, что «все слова», сказанные Тулесовой его оскорбили и были обращены к нему и ко всем остальным полицейским. Адвокат Утебеков отдельно отмечает потерпевшего Турганбека, который ранее говорил, что «не присутствовал», когда Тулесова оскорбляла сотрудников полиции.

— Ну я там видел его на месте... — неопределенно говорит Абибулла.

— Его оскорбила Тулесова или нет? — спрашивает адвокат Утебеков.

— Не помню.

— Вы же только что назвали его в числе оскорбленных, зачем?

— Ну я же в общем говорю.

— Это же не означает, что она несколько тысяч сотрудников оскорбила... Назовите, кого она оскорбила.

Полицейский Абибулла перечисляет всех, но не упоминает больше Турганбека.

— На видео видно, что вы держите Тулесову за руку. Зачем вы это делаете? — спрашивает адвокат Утебеков.

— [Чтобы] оказать содействие своим сотрудникам, за ее правонарушение, — отвечает полицейский Абибулла.

— Что за правонарушение?

— Пересечь, — не понял Абибулла.

— Пресечь? — уточняет адвокат. — Хорошо, а дальше вы ее сопровождали в автозак?

— Нет, там остался.

— А видели как ее в автозак доставили?

— Нет, не видел.

Он тоже говорит, что «все слова» активистки его оскорбили, а словосочетание «мерзкие менты» оскорбило его из-за «приставки мерзкие».

— А если бы Тулесова сказала просто «менты»? Оскорбило бы? — уточняет адвокат.

— Нет, — отвечает Абибулла.

Допрос продолжает адвокат Алимжан Оралбай. Абибулла говорит, что поддерживает обвинительный акт, но не видел, как Тулесова «наносила удары» потерпевшему Турганбеку.

— А как вы можете быть согласны с этой последовательностью, что Тулесова нанесла удары сначала Темирханову, а потом Турганбеку, если вы этого не видели? — уточняет адвокат Оралбай.

— Следователь разобрался и составил обвинительный акт, — отвечает полицейский.

—У меня вопрос по поводу скопления людей... Какие были причины образования этого скопления? — спрашивает мать активистки.

— Давайте по существу обвинения, мы же вчера с вами договорились… — напоминает судья.

— Дело в том, что в обвинении сказано, что люди собрались на несанкционированный митинг, почему эти люди собрались там? — уточняет свой вопрос Жанар Джандосова.

— Не знаю, — говорит Абибулла.

— Вы говорите, что стоите напротив Темирханова, когда произошел инцидент с фуражкой… — начинает задавать вопросы Тулесова и просит прочитать вслух показания полицейского Абибуллы.

— «Темирханов попытался предотвратить незаконные действия Тулесовой, последняя ладонью правой руки ударила его в область правого плеча сзади…», — читает судья.

— Если вы стояли напротив него, как вы могли на расстоянии трех метров видеть все то, что вы описываете в показаниях? — спрашивает Тулесова.

— Я был на месте, поэтому все видел, — отвечает потерпевший Абибулла.

— Вы видели те вещи, которые человек находящийся спереди, там, где вы были, не мог видеть, потому что это происходило за Темирхановым, — утверждает активистка.

— Я был на месте, поэтому все видел, — повторяет Абибулла.

— Вы стояли напротив Темирханова, кто рядом с вами еще стоял? — спрашивает адвокат Оралбай.

— Сабалаков, Тулегенов, Талдыбаев.

Абибулла утверждает, что «видел момент, когда удары наносились».

— Первый удар… Замахнула она.. Второй удар.. в области затылка… — сбивчиво говорит полицейский.

— Абибулла, вы сейчас читаете? — спрашивает адвокат Оралбай.

Секретарь снова включает видео.

— Где вы видели его затылок? — спрашивает адвокат Оралбай.

— На месте, — отвечает полицейский Абибулла.

— Темирханов стоял к вам лицом, спиной к стене, так поясните, как вы могли увидеть его затылок?

— Видно же мне было.

— А вы знаете где голова у человека? Где затылок? Где плечо? Может, он не разбираетеся? Может, она его в живот ударила?! — вмешивается судья Шакиров.

— Может быть такое, что Тулесова могла задеть только фуражку Темирханова? Я про второй удар, — добавляет адвокат Оралбай.

— Были беспорядочные удары в области головы… — отвечает Абибулла.

— Можно же сбить фуражку, не задевая самой головы?

— Не знаю.

Абибулла предлагает провести следственный эксперимент.

— Вы же не отрицаете, что можно сбить фуражку не касаясь головы? — продолжает адвокат Оралбай.

— Я не знаю… — говорит полицейский Абибулла.

Мама Тулесовой улыбается.

— Темирханову было больно? — спрашивает адвокат Оралбай.

— По его внешнему виду было видно, что ему было больно.

— Опишите его внешний вид.

Абибулла молчит.

— Опишите его внешний вид! — просит судья.

— Не могу описать.

— Вы же сами сказали, что по внешнему виду… — говорит адвокат Оралбай.

— Были эмоции.

— А какие эмоции?

— На лице…

— Объясните, как на лице его были выражены эмоции.

— Не знаю…

Полицейский Абибулла держится за голову одной рукой.

— Мое восприятие было таким, что ему было больно, — говорит он.

— Вы телепатически чувствуете Темирханова? — спрашивает адвокат Оралбай.

— Нет, — говорит Абибулла.

— Как вы можете тогда воспринимать его боль?

— Это мое мнение.

— А чем вы можете подкрепить свое мнение?

— Ничем.

Судья вспоминает про специалиста Есильбаеву и спрашивает стороны, нужно ли ее допрашивать. Сторона защиты считает, что допрашивать ее «нет смысла», потому что ее заключение не приобщено к материалам дела.

Следующим в суде будут допрашивать Данияра Молдабекова, журналиста «Vласти».

Адвокат Джохар Утебеков просит рассказать Данияра Молдабекова «все, что ему известно об инциденте».

Он говорит, что 6 июня 2020 года «в первой половине дня работал как корреспондент» на пересечении улицы Абая и «ныне переименованной» улицы Фурманова. По его словам, он находился среди сотрудников полиции и людей, которые пытались пройти на митинг к памятнику Абая, которых «в определенный момент начали жестко задерживать».

— В какой-то момент я достал телефон, чтобы снять пару фотографий и перед автозаком, и увидел какую-то женщину, она руки выставила, «не уезжайте» как бы, а машина все равно слегка газовала, автозак как-бы чуть-чуть давал вперед, там кричать начали, шум был… Я это пофотографировал и в скором времени перед автозакам оказалась Асия… — вспоминает Молдабеков.

Он говорит, что неизвестная женщина кричала то ли «мне палец сломали», то ли «ты мне палец сломал». Затем несколько сотрудников полиции начали хватать за руки и повалили Тулесову на землю.

— Я это хорошо помню, потому что я стоял в двух-пяти метрах от Асии, я пытался этот момент сфотографировать, потому что это не очень хорошо выглядит… Но я не смог это сфотографировать, потому что с телефоном были неполадки какие-то, — продолжает Молдабеков.

Он говорит, что отвлекся на заметки в телефоне, которые делает по ходу репортажа, поэтому увидел Тулесову, стоящую уже «ближе к дому», и решил подойти к ней, чтобы «приободрить».

По словам Молдабекова, он успел коротко переговорить с Тулесовой.

— Я не помню как, но потом Ася начала… Не помню, с чего… Может, опять в телефон посмотрел. Я слышу крики и Асия в этот момент смахивает фуражку с сотрудника полиции и кричит в негодовании, потом ее берут за руки и ведут к автозаку, я шел за ней и снимал видео, пока ее задерживали, — рассказывает журналист.

— Вы говорили, что Тулесова перекрывала дорогу. А модель [автомобиля] можете назвать? — спрашивает адвокат Утебеков.

— Я не говорил, что она перекрывала, я увидел [активистку] перед машиной, а потом ее задержали… Но я максимально далек от автомобильного мира, я такие машины просто автозаки называю… — говорит журналист Молдабеков. — Ну, есть еще одно определение, но его назвать сейчас наверное неправильно.

Адвокат Оралбай замечает, что потерпевшие Абибулла и Сабалаков отключили видео и просит сделать им замечание.

— Адвокат дает ложную информацию, — негодует Сабалаков.

— Вы сейчас описали два различных инцидента. Вы смотрели на время, на часы, можете назвать когда эти инциденты происходили? — продолжает адвокат Утебеков.

— Я боюсь соврать под присягой, поэтому точное время назвать не могу, это было где-то 11:30, может, 12:20, — говорит журналист.

Журналист Молдабеков говорит, что сначала произошел «инцидент» у автобуса, а уже потом Тулесова сбила фуражку. Он утверждает, что не видел, чтобы активистка «применяла насилие».

— Вы сказали, что Тулесову повалили на землю, кто именно ее повалил? — спрашивает адвокат Утебеков.

— Полицейские, но назвать их не могу, я, к счастью или к сожалению, не знакомлюсь с сотрудниками полиции. Они были в полицейской форме.

— Могло ли это желание повалить Тулесову быть связанным с тем, чтобы не дать ей попасть под автозак?

— Я не знаю, какие там мотивы были, но звучит абсурдистски это, я не видел угрозы для жизни Аси.

— Вы слышали, чтобы кто-то из полицейских просил ее отойти от машины, выражал страх за ее здоровье?

— Нет, не слышал.. может, ей это прошептали на ухо, как архангелы.

— Вы видели, чтобы Тулесова наносила удары сотруднику полиции или размахивала какими-то частями тела во втором эпизоде описанном вами? — продолжает допрос свидетеля адвокат Утебеков.

— Только когда она фуражку смахнула, — отвечает журналист Молдабеков. — Тогда мне это показалось как одно действие, может быть, просто воочию, просто смахнула фуражку… Меня били по голове и похищали сотрудники полиции…

Адвокат Утебеков просит отвечать по существу, Молдабеков извиняется.

— Если мы будем считать, что стоим лицом к этому зданию, где стояли Асия и сотрудник полиции, то где вы стояли?

— Я вот примерно по центру стоял, лицом, как слон ходит в шахматах, наискосок немного.

— Могли ли вы наблюдать затылочную часть сотруднику полиции?

— Прям полностью затылок вряд ли, лицо и часть профиля.

— Вы вообще видели, чтобы кто-то стоял позади этого полицейского?

— Насколько я помню, в момент удара он достаточно плотно стоял к стене, ну, не прям вплотную, но я удивился бы, если бы там поместился человек, — говорит журналист.

— Вы понимаете, с чем был связан ее поступок? — спрашивает свидетеля адвокат Утебеков.

— Она видела задержания и, в том числе, пожилых, и женщин, и я видел, я не умею читать мысли Асии, но можно понимать, откуда было это возбуждение, потому что я тоже был возбужден. Я говорю редакторам, что не хочу уже смотреть на эти жесткие задержания на митингах… — вспоминает журналист.

Адвокат Утебеков просит отвечать по существу, без комментариев. Молдабеков извиняется.

— Обвинение утверждает, что Тулесова сказала «гад, и ты гад, вы не достойны носить форму, мерзкие менты». Вы помните, кому она сказала «гад, и ты гад»?

— Мне показалось, что эти выкрики были направлены просто на ситуацию, а не на сотрудников полиции.

— Размахивала ли она пальцами, указывала на кого-то?

— Не помню такого.

Согласно рассказу Молдабекова, после описываемых им событий, двое сотрудников полиции повели Тулесову в автозак.

— Тулесова потом вышла из автозака? — спрашивает адвокат Утебеков.

— Я не помню, чтобы она потом выходила. Не могу знать, [что происходило потом], я продолжал работу свою. Там были другие люди, при всем уважении к Асе, я должен был снимать как их задерживают.

Секретарь Сраилов включает видео — на нем Молдабеков в ярко-оранжевом жилете с надписью «Пресса».

На видео журналист Молдабеков находится рядом с активисткой у автозака. По его словам, там он «не заметил, чтобы она кого-то ударила». Он добавляет, что ему показалось, что активистка скорее «пыталась вырваться».

— А кто-нибудь пытался объяснить, зачем ее задерживают? — спрашивает адвокат Утебеков.

— Нет, я бы запомнил, — отвечает журналист.

— У меня вопрос по человеку в сером костюме, в кепке и черных очках, он как-то объяснял, зачем он хватает Асию?

— Не помню.

— Вас не удивило, что ее хватает человек в гражданском?

— С одной стороны я понимаю, что так не должно быть, но на митингах бывают сотрудники [правоохранительных органов] в гражданском, бывают сотрудники акиматов, по слухам, бывают сотрудники спецслужб.

— Скажите, пожалуйста, тот полицейский, с которого Тулесова снесла фуражку, как по-вашему, ему было от этого больно? — спрашивает адвокат Утебеков.

— Это не выглядело так, как выглядит больно… Я, как многие из нас, рос в спальных районах, и я видел, что такое, когда бьют больно, — отвечает журналист Молдабеков. — Я не помню, чтобы он сокрушался как-то, присел на колени… Я не помню такого. Не плакал, нет.

— А чем она смахнула [фуражку]? Ладонью или кулаком?

— Ладонью.

— Как вы можете этот удар по силе оценить?

— Мне показалось, что удар был несильный.

Молдабеков говорит, что впервые встретился вживую с Тулесовой с апреля прошлого года, «не слышал», чтобы она занималась единоборствами и не может охарактеризовать ее «физически сильной женщиной».

— Обвинение говорит, что между инцидентами прошло 15 минут, — отмечает Утебеков.

— Нет, мне показалось, что все-таки меньше. Не 15 минут, максимум минут десять, — говорит журналист.

К допросу свидетеля приступает адвокат Назерке Ризабекова.

— [Потерпевший] Талдыбаев сказал, что Тулесова вырвалась из рук полицейских, они ее бегали и ловили, — говорит она.

— Именно в эпизоде, когда ее, после инцидента с фуражкой, вели в автозак, тогда она не вырвалась, ее посадили в автозак, — уточняет журналист Молдабеков.

Адвокат спрашивает его сохранены ли у него фото и видео, которые он снимал 6 июня.

— У меня единственное, что сохранилось — это видео, которое я там снял и выслал одной из коллег… Я переслал его через минуту после того, как снял, в 11:52, — говорит Молдабеков и добавляет, что на его телефоне время настроено правильно.

— Вы красочно описали моменты, когда Асю полицейские повалили перед автозаком и она упала, у нас в деле есть две экспертизы… по котрым у нее многочисленные синяки, на руках, ногах, спине, грудной клетке… Вы можете сказать, есть ли какая-то связь между этими эпизодами, когда она упала и ее толкнули? — спрашивает мать активистки Жанар Джандосова.

— Могли ли синяки появиться в результате действий полицейских? — уточняет журналист. — Я не судмедэксперт, но допускаю, что такое могло произойти.

Допрашивать Данияра Молдабекова начинает активистка.

— Кто-то из сотрудников полиции попытался мне помочь, когда меня повалили? — спрашивает она.

— Помню, что тебя повалили, но я не буду врать, не помню как ты оказалась на ногах, — отвечает журналист.

— На видео видно, что ты бежишь впереди нас, когда меня ведут в автозак, а в обвинительном акте сказано, что сотрудники полиции предъявили мне законные требования. Ты видел, что в какой-то момент сотрудники мне предъявляли какие-то требования?

— Нет, нет нет, не видел.

— Инцидент возле автозака, который предшествовал… Слышал ли ты, чтобы сотрудники полиции там представлялись, говорили «именем закона»?

— Нет, не было такого.

У Тулесовой больше нет вопросов.

— Вы сказали, что вы честный человек. Я жду от вас только честных ответов… — начинает прокурор Куланбаев. — 6 июня был карантин, пандемия… Вы считаете правильным, что на улице ходит такая толпа в такое время?

— Люди ответственны за свои жизни сами, я против принуждения с чьей-либо стороны. Если люди решили выйти на мирный митинг, то это их право, это им гарантирует конституция, — отвечает журналист Молдабеков.

— Считаете ли вы правильным, что Ася Тулесова смахнула фуражку с головы сотрудника полиции? — спрашивает прокурор.

— Я не считаю правильным, но понимаю состояние Асии.

— Считаете ли вы правильным говорить слова «гад ,и ты гад, мерзкие менты» со стороны Асии Тулесовой в отношении полицейских?

— Правильно или неправильно — это философский вопрос, но она не выражалась нецензурно и воспользовалась своим конституционным правом на свободу слова, — уверен журналист.

Прокурор утверждает, что Молдабеков «начал давать оценку действиям полиции» и спрашивает, есть ли у него юридическое образование.

— В чем вопрос? — уточняет судья.

— Вы можете дать юридическую оценку происходящему? С точки зрения закона можете определить кто виноват, а кто нет?

— Я не могу понять, прокурору нужна юридическая помощь? — спрашивает адвокат Утебеков.

— Кто вас позвал дать показания? — спрашивает прокурор.

— Адвокаты, — отвечает журналист.

Прокурор заканчивает допрос, потерпевшие Темирханов и Сабалаков говорят, что у них есть вопросы к свидетелю.

— Я, когда ознакамливался с материалами дела, его показания не видел. Сейчас он описал события 6 июня и сообщил о незаконных действиях полиции… Почему вы не обратились в антикоррупционную службу, в прокуратуру? — спрашивает полицейский Сабалаков.

— Потому что я писал репортаж — это моя работа. Я пишу материалы, а не заявления. Я пишу, кошка царапается, собака кусается… — отвечает журналист.

— Вы конкретную оценку дали, вы определили что полиция действовала незаконно. Почему вы не обратились в соответствующие органы? Теперь складывается ощущение, что свидетель поддерживает преступные действия подсудимой, — утверждает Сабалаков.

— Я так не говорил, — говорит Молдабеков.

Судья Шакиров делает предупреждение полицейскому Сабалакову, потому что «Тулесову еще никто не признал виновной».

— Почему я не написал заявление в прокуратуру? Как я сказал ранее, я журналист, я написал репортаж, я считаю, что это сильнее, чем завление в прокуратуру, — повторяет журналист Молдабеков.

— Ответ принят, — говорит судья.

— Просто он конкретно четко сказал, что сотрудники полиции… — начинает говорить полицейский Сабалаков.

— Это его ответ! — поддерживает журналиста судья Шакиров.

— Обладаете ли вы специальными знаниями по выражению определения болевого порока по лицу? — спрашивает свидетеля полицейский Темирханов.

— Нет, но имею некоторый жизненный опыт.

— Каким образом вы сделали вывод, что я не испытал болезненных ощущений?

— Потому что я не услышал криков, не увидел, чтобы вы схватились за голову, также я не видел на вашем лице гримасы боли.

— Была ли на тот момент у меня маска?

— Не помню, если честно. Скорее всего была.

— Суд правильно понял, что первый инцидент произошел сначала у автозака? Да? — спрашивает судья Шакиров.

—Да-да-да, сначала у автозака, а потом с фуражкой, — отвечает журналист Молдабеков.

— Где был инцидент с фуражкой?

— Ну, вот стоял автозак по Фурманова, перед ним стоит здание…

— Получается после автозака Тулесова направилась к зданию? Сначала она была возле автозака, потом через минут пять [вы] увидели ее возле этого здания?

Молдабеков подтверждает.

— А после фуражки ее обратно к автозаку повели?

— После фуражки ее задержали и я не смотрел, отъезжает автозак или нет. Извините, я плохо вас слышу.

— Вы всем хорошо отвечали, а с судом почему-то так… — сокрушается судья Шакиров.

Адвокат Утебеков напоминает о том, что сторона защиты ходатайствовала о допросе свидетеля Кикимова, акима Жетысуского района Алматы и просит направить ему повестку.

Его номер телефона указан в ходатайстве защиты. Ему набирает секретарь — первый номер отключен. Звонок на второй номер аким скинул. Секретарь звонит повторно — теперь и второй номер не доступен. Судья говорит, что «наверное, завтра, если сможем наберем» еще раз.

Адвокат Оралбай просит позвонить следователю Литвиненко.

Корреспондент «Медиазоны» отмечает, что номера телефонов свидетелей адвокат Ризабекова скинула секретарю еще утром. Судья объявляет перерыв на пять минут.

Следователя плохо слышно — эхо.

— Смотрите, чтобы в комнате у вас никого не было! — напоминает судья Шакиров.

Корреспондент «Медиазоны» отмечает, что на заднем плане слышны голоса, ей кто-то «советует, как убрать эхо».

Следователь Литвиненко соглашается с судьей, но на заднем плане все еще слышны голоса.

— Пожалуйста, удалите всех с кабинета, Литвиненко! Почему у нас с полицейскими так трудно работать.. — вздыхает судья.

Женщина представляется — ее зовут Ирина Григорьевна Литвиненко, она работает старшим следователем по особо важным делам в отделе по расследованию преступлений против общественного порядка с апреля текущего года.

Допрос следователя Литвиненко начинает адвокат Джохар Утебеков. Он говорит, что они «давно знакомы» и просит обращаться по имени. Следователь не возражает. Она говорит, что приняла дело в производство 8 июня по части 1 статьи 380 УК РК.

— В ходе досудебного расследования, в ходе изучения видеоматериалов был установлен факт оскорбления полиции, плюс поступили рапорта от полицейских… — быстро говорит следователь.

— Почему-то в деле я видел только рапорт Темирханова, вы не приложили к делу остальные? — спрашивает адвокат Утебеков.

— Мною рапорта были аккумулированы в один рапорт.

— А где можно увидеть рапорта об оскорблении?

— При необходимости мы можем предоставить их суду.

— Рапорта подавались на имя руководства депаратмента.. Но они отдельно хранятся, так как не было необходимости их приобщать, — говорит следователь Литвиненко. По ее словам, рапорты об оскорблении, поданные шестью сотрудниками полиции, «не проходят через журналы», поэтому надо «только верить».

Утебеков просит ее выслать рапорты секретарю, следователь не возражает, но просит суд официально их запросить.

— [Потерпевший] Турганбек подал два рапорта или один? — уточняет адвокат Утебеков.

— Он подал один рапорт, по факту применения насилия.

По ее словам, полицейские являлись «сами, никто никого не заставлял, никто не принуждал».

— Подавал ли кто-то замечания на протоколы своих допросов? — спрашивает адвокат.

— Нет, — говорит следователь.

Следователь Литвиненко утверждает, что все потерпевшие ознакомились с материалами дела, «при ней листали, читали, просмотрели, параллельно приходили и ознакамливались с экспертизами».

— А показывали ли вы видеозапись инциндента потерпевшим? — спрашивает адвокат Утебеков.

— Да, конечно.

— Потерпевшие самостоятельно давали показания?

— Да, самостоятельно, [но] надо брать во внимание, что инспектора были очень нагружены и уставшие, кто-то был даже после дежурных суток.

— У вас сложилось впечатление, что кто-то из сотрудников полиции не понимает смысл ваших вопросов?

— Нет, не сложилось, хочу обратить внимание суда, многие из них сутками работают и были уставшие, — повторяет следователь.

— Кто-то из них жаловался на усталость и просил отложить допрос?

— Турганбек у меня вызвал сомнения и казался уставшим.

Адвокат Утебеков предлагает перейти к видеозаписи, предоставленной стороной обвинения.

— Где вы взяли эту видеозапись? — спрашивает адвокат.

— Была проведена выемка у специалиста из ОКУ ДП города Алматы, он, по-моему, замначальника или начальник отдела, специалист Иван Гончаров, — отвечает следователь Литвиненко.

— Как вы узнали, что у него есть видеозапись?

— При проведении разного рода несанкционированных митингов и собраний, ДП принимает все меры по охране общественного порядка, для этого для фиксации привлекаются специалисты ОКУ ДП Алматы, потом отснятые их материалы становятся доказательной базой.

Следователь не расшифровывает аббревиатуру ОКУ.

— Сколько записей вы получили у Гончарова?

— На компакт-диске она была она.

— Она была цельной?

— Эти записи были фрагментарные, собраны в одну дорожку.

— Кем были собраны?

— Предоставлены Иваном Гончаровым… — повторяет следователь Литвиненко.

— Непонятно из материалов дела, кто собрал эту видеозапись в одну, — замечает адвокат Утебеков.

— Гончаров, он обладает специальными знаниями.

— Эта запись состоит из скольки роликов?

Следователь говорит, что не помнит.

Адвокат Утебеков спрашивает следователя, для чего несколько видео смонтировали в одно. Следователь Литвиненко утверждает, что «для удобства просмотра».

— Честно говоря, необычный подход… — комментирует адвокат. — Вы не просили сами разбить эти записи?

— В этом не было необходимости.

— Есть ли у нее хронология от раннего к позднему?

— Я думаю, имеется, у меня вопросы к хронологии не возникли.

— Мы между собой поделили видео на инцидент с фуражкой и инцидент у автозака, эти видео расположены в хронологическом порядке от ранного к позднему?

— Да, от раннего к позднему, — соглашается следователь

— Кому из двух потерпевших по насилию Тулесова наносит удар первому?

— Темирханову, а потом Турганбеку.

— А после эпизода с Темирхановым Тулесову задерживали или как?

— Она была доставлена в УП Медеуского района, — подтверждает следователь.

— А когда она нанесла удары Турганбеку, после возврата из УП?

— Я думаю, что во время… Как бы сказать-то… — сбивчиво говорит следователь.

— Отвечайте, — просит судья.

— Я просто сформулировать хочу…

— После инцидента с темирхановым ее сопроводили в автозак? — продолжает допрос следователя адвокат Утебеков.

— По записи видно, что ее вели в атвозак, потом она бегает в толпе, между народом, потом наносит удар Турганбеку… — говорит следователь.

— На записи хорошо видно, что Тулесова с восточной стороны улицы Назарбаева переходит на западную… Получается, ее отпустили или что?

— Из записи нет такого, чтобы ее отпустили, — не соглашается следователь.

— Вы из записи делали выводы?

— Из видеозаписи и из допроса потерпевших был сделан вывод, что хронология не была нарушена, — уверена следователь Литвиненко.

Джохар Утебеков спрашивает, можно ли попросить так и не расшифрованную ОКУ предоставить суду видео, из которых смонтировали одно, чтобы посмотреть дату их создания.

— А как вы пришли к выводу, что Тулесова совершила насилие в отношении Турганбека в 10:45? — уточняет адвокат Утебеков.

— По совокупности… По видео и допросу потерпевших… — отвечает следователь Литвиненко.

— Обвинительный акт составляли вы?

— Да, его составляла я и мною должен был быть перечислен перечень доказательства вины Тулесовой, признаю, что при описании событий допустила техническую ошибку… телесные повреждения были нанесены только Турганбеку и Темирханову, в отношении остальных были только оскорбления, — говорит Литвиненко.

— На странице два обвинительного акта вы описываете инцидент с Темирхановым, но я никак не могу понять… Вы тут пишите, что Тулесова нанесла удар по фуражке Сабалакова, входит ли это в объем обвинения? — спрашивает адвокат Утебеков.

— Удар по фуражке Сабалакова не входит в обвинение, там только оскорбление, — отвечает следователь Литвиненко.

— То есть удар по фуражке это оскорбление?

— Нет, тут не было применения насилия в области головы, только оскорбление.

Адвокат Оралбай спрашивает, были ли у потерпевших трудности с пониманием русского языка. Следователь утверждает, что у нее «не было сомнений относительно их понимания русского языка».

— Вы говорили, что многие из них приходили уставшими, они могли давать адекватно показания? — спрашивает адвокат Оралбай.

— Да, могли, но имел место факт усталости.

— У нескольких потерпевших, они жалуются… указывают в протоколе допроса, что их ударили по фуражке, но вы говорите что, по фуражке был только Темирханов? — спрашивает мать активистки Жанар Джандосова.

— Нет, [но] я хочу обратить внимание, что Темирханову наносились три удара, первый удар от которого он уклонился, второй от которого отлетела фуражка… Потом третий удар по плечу, — отвечает следователь Литвиненко. — Потом подошел Сабалаков, из показаний которого следует, что был удар по фуражке, но насилие к нему не применялось.

— Вы говорите, что записывали показания с их слов, в то время их допрос выглядит как под копирку, буквально не отличается друг от друга. Это практика такая, для облегчения работы, или что?

— Показания фиксировались с их слов, но, если они все говорят одно и то же, естественно, что они будут похожи… Но есть отличающиеся моменты, тот же Сабалаков с ударом по фуражке... — говорит следователь.

К допросу следователя приступает Асия Тулесова.

— Вы, прежде чем составить обвинительный акт, изучали ли детально видео? Сколько человек я оскорбляю, на кого я смотрю? Или вы основывали свое обвинение на показания потерпевших? — спрашивает активистка.

— Нет, в совокупности… — отвечает следователь.

— Есть ли что-то, что вы упустили из фразы «гад, и ты гад»?

— Нет.

— На видео я обращаюсь к двум потерпевшим «гад, и ты гад». Смогли ли вы четко определить к кому я обращаюсь?

— Да, там видно… Там рядом есть сотрудники… К ним и обращаетесь.

— Мне бы хотелось понять, к кому именно обращено «гад, и ты гад», — настаивает активистка.

— Оно было обращено ко всем сотрудникам, которые находились рядом.

Тулесова снова читает кусок из обвинительного акта про законные требования, которым она «отказалась следовать».

— А что вы имеете в виду под законными требованиями? — уточняет активистка.

— В рамках описываемых событий четко проследовалось, что ваши неправомерные действия… Здесь как бы каких-то… До момента… сотрудники правоохранительных органов какие-то меры не совершали до тех пор пока с вашей стороны не стали совершаться неправомерные действия, и, когда вы начали распускать руки, они приняли меры по пресечению, — сбивчиво поясняет следователь Литвиненко.

— До момента с инцидента с фуражкой ко мне сотрудники полиции не прикасались? — говорит Тулесова.

— Сотрудники полиции вас сопровождали только после ваших неправомерных действий, так же мы проверяли вашу судмедэкспертизу, но, как вы видели на видео, то вас там за руки еще тянули другие люди.

— Правильно ли я поняла, что до инцидента с фуражкой не было по отношению ко мне неправомерных действий со стороны полицейских не было?

— Мною не было такого установлено, — отвечает следователь.

— Что входит в законные требования при задержании? — продолжает Тулесова.

— Вас не задерживали, вас доставили для установки обстоятельств, где вы отказались от дачи показаний и были отпущены домой, — отвечает следователь Литвиненко.

— Есть ли разница между задержанием и доставлением? Есть ли законные требования при доставлении?

— При задержании следователем разъъясняются основания задержания…

— А при доставлении законные требования должны объясняться? Что полицейские должны сказать?

— Вы говорите, что вам должны были объяснить правила Миринды, представиться и предъявить служебные удостоверения и разъяснить основания задержания? — уточняет следователь.

Тулесова отвечает утвердительно.

— При доставлении сотрудник полиции может просто схватить человека и в автозак [отправить]? — спрашивает Тулесова следователя Литвиненко.

— Начнем с того, что сотрудники были в форме, с жетонами и соотвествующими опознавательными знаками и ваши действия были пресечены сотрудниками полиции…

— А что, при доставлении не надо составлять протокол? — уточняет адвокат Утебеков.

— Нет, это следует из УПК. Протокол составляется только при задержании, в данном случае ее доставили, — разъясняет следователь.

— Вы считаете, что любого гражданина можно доставить в полицию, увезти и не составлять никаких документов? — продолжает адвокат.

— Был составлен рапорт… И не каждый гражданин может у нас демонстративно наносить удары полицейским и оскорблять их, — отвечает следователь.

— Вы считаете, что о доставлениии с участием самого доставленного лица не надо составлять документ?

— Рапорт [надо], — говорит следователь.

— А с участием самого доставленного не надо ничего составлять?

— Если потом в ИВС человека забирают, то составляется протокол задержания…

Вопросы следователю задает мать активистки Жанар Джандосова.

— Вы сказали, что хорошо изучили видеозаписи. На видеозаписи видно, что Асю толкнули полицейские и она упала, вы не захотели никак это отразить в своих документах и рапортах? — спрашивает она. — Видели ли вы на видеозаписи, что ее толкнули и она упала?

— Со стороны полиции я не видела ничего такого, — уточняет следователь Литвиненко.

— При допросе потерпевших они сказали, что меня задерживают, и задерживают по каким-то определенным правонарушенияим… От участия в несанкционированном митинге до наненсения насилия. Почему вы называете это «доставлением», а они задержанием? — спрашивает Тулесова.

— Вас просто доставили, был составлен рапорт и все, 6 числа процессуального задержания в отношении вас не было.

— Должны ли сотрудники полиции указать причину доставления? Потребовать у меня удостоверение личности? — спрашивает активистка.

— В данном случае причиной доставления послужили ваши неправомерные действия в отношении полицейских, в связи с чем вы были и доставлены.

— Насколько мне известно, меня не сопроводили, — замечает Тулесова.

— Ну, все сотрудники не могут проследовать с вами, они закреплены на местах, — отвечает следователь.

— С эпизодом с Турганбеком вы описываете… «отказывается подчиняться законным требованиям полиции». Это какие законные требования? — уточняет судья Шакиров.

— Прекратить противоправные действия в отношении сотрудников полиции и нарушать общественный порядок, потому что Тулесова демонстрировала негативное отношение, размахивала руками, бегала, — отвечает следователь Литвиненко.

— Ясно, — говорит судья.

Следующим в суде планируют допросить специалиста, предоставившего видеозаписи, Ивана Гончарова. Секретарь говорит, что его контакты есть, но он в отпуске.

— А что, из отпуска нельзя? — спрашивает судья Шакиров.

— Ну, он сказал, если интернет будет, то попробует, — говорит секретарь Сраилов.

Специалист Ильиных, о допросе которого заявляла ходатайство сторона защиты, просит прислать ему повестку.

— А как мы повестку?… — задумался судья.

— Ну хотя бы смску, — говорит адвокат Оралбай.

— Ну смску отправить мы можем, — соглашается судья.

Адвокат Утебеков ходатайствует об истребовании видеозаписей «в первоначальном виде» из ОКУ. Судья удовлетворяет его ходатайство.

Завтра состоятся допросы акима Кикимова, криминалиста Гончарова, специалиста Ильиных, лингвиста Карымсаковой и эксперта Сванкулова. Судья удовлетворяет еще одно ходатайство — адвоката Ризабековой — о приобщении к материалам дела характеристик Тулесовой, и обещает «завтра всех допросить и перейти к прениям».

Следующее заседание пройдет завтра, 11 августа, в 10 утра.