26 августа 2019 года адвокат Ерлан Газымжанов выложил на фейсбук видео с камер районного суда №2 Алматинского района Астаны, отметив в публикации своего коллегу Мухамедьярова; в результате пост отобразился и на его странице. На записи слышно, как судья Гульжан Убашева на повышенных тонах отчитывает прокурора, заметившего, что она разговаривала о деле со следователем, а это запрещено статьей 4 Кодекса судейской этики. По сведениям адвоката, позже судья получила выговор.
Убашева и председатель райсуда обратились в министерство внутренних дел и в министерство юстиции с просьбой проверить действия Мухамедьярова «на наличие в них состава правонарушений» по статье 79 (нарушение законодательства о персональных данных) или 147 КоАП РК (нарушение неприкосновенности частной жизни).
29 ноября 2019 года иск о лишении Мухамедьярова адвокатской лицензии поступил в Есильский районный суд Астаны. В своем заявлении Минюст писал, что защитник допустил «грубое нарушение законодательства в сфере адвокатской деятельности, принципов оказания юридической помощи и Кодекса профессиональной этики адвокатов».
Первое заседание по делу прошло 21 января 2020 года.
На заседание 4 февраля Минюст отправил юристов с неправильно оформленной доверенностью. Поддержать ответчиков в суд тогда пришли более 20 адвокатов.
Заседание начинается. Дело рассматривает судья Есильского районного суда Эльмира Мырзатаева. Интересы Аманжола Мухамедьярова будут представлять адвокаты Ерлан Газымжанов, Амангельды Крыкбаев, Юлия Маликова, Жаксылык Буркитов, Сергей Сизинцев, Елена Дворецкая и Айжан Дарибаева.
Со стороны Минюста — Алишер Тагайбек и Динара Касенова.
До начала заседания Мухамедьяров подал два ходатайства. Одно по онлайн-трансляции заседания, а второе — об участии в процессе адвоката Международной правозащитной группы «Агора» Александра Попкова, который будет представлять его сегодня впервые.
Оба ходатайства удовлетворены.
— It’s funny that Government allow to cover, — наш корреспондент Дария Женисхан слышит в зале английскую речь.
Как оказалось, на суде присутствуют представители британского, нидерландского и швейцарского посольств. По их словам, они пришли в качестве слушателей, чтобы понаблюдать за процессом.
Представители Минюста объясняют свои исковые требования. По их словам, со стороны Аманжола Мухамедьярова имело место грубое нарушение законодательства.
— Адвокаты запросили аудиовидеозапись, все бумаги в деле. В заявлении они написали, что не будут передавать запись третьим лицам и публиковать в интернете. Право запрашивать [видео они] имеют, но распоряжаться должны в рамках законодательства, отсюда грубое нарушение, — объясняет Алишер Тагайбек.
По его словам, видеозапись должна использоваться только в рамках судопроизводства, поэтому размещение ее в интернете незаконно.
— Адвокат в своей работе опирается на закон, профэтику и уважение к суду и коллегам. <…> А, как известно из иска, адвокат не раз размещал посты о судебной системе, и это выходит за рамки недовольства одной судьей. Адвокат должен корректно вести себя по отношению к судьям и суду, — говорит представитель Минюста.
Представители Минюста настаивают, что опубликованный Аманжолом Мухамедьяровым фрагмент видеозаписи — это не продукция СМИ, а результат аудиовидеофиксации судебного процесса, поэтому к записи неприменимы нормы закона РК «О средствах массовой информации» и для ее публикации нужно разрешение.
Слово взяла представительница Минюста Динара Касенова.
«Мухамедьяров согласился с частным постановлением суда в 2017 году — хотелось дополнить», — говорит Касенова.
Мухамедьяров возражает, но судья его прерывает.
— Откуда вы знаете, что не обжаловал? — спрашивает Мухамедьяров.
— Потому что знаю, что не обжаловали, — сказала Касенова.
— Ну вы тут путаете, конечно.
Мухамедьяров спрашивает у представителя Минюста, есть ли в материалах дела его, Мухамедьярова, расписка о получении материалов аудиовидеофиксации.
— Нет, — отвечает Тагайбек.
— Откуда вы знаете, что я размещал запись в интернете? — спрашивает Мухамедьяров.
— Есть скриншоты от 24 и 27 августа, — говорит Тагайбек.
По словам Мухамедьярова, скриншоты обрезаны и на них не видно, что это был репост чужой публикации, а не его собственный пост.
Адвокат Ерлан Газымжанов спрашивает у представителя Минюста Алишера Тогайбека какой закон запрещает распространение аудиовидеофиксации.
— Есть требования УПК и правила, — отвечает Тагайбек.
— Правила не закон. Назовите закон, по которому адвокат не может распространять, — настаивает Газымжанов.
— Есть закон об адвокатской практике. Есть УПК — о судопроизводстве, там говорится, что адвокат должен подчиняться законам, а в правилах прописано, что адвокат не имеет право распространять. Так как правила являются нормативным актом, а правила произошли от кодекса, значит адвокат должен подчиняться, — считает Тагайбек.
— В правилах написано, что адвокат обязан выполнять их? — уточняет Газымжанов.
— Конкретно не написано: так, как вы хотите услышать. Но написано, что уполномоченный орган определяет правила хранения и распространения аудиовидеофиксации.
— Вы ссылаетесь на Конституцию, где написано, что нельзя вмешиваться в отправление правосудия. Вы можете подтвердить, что Мухамедьяров мешал отправлению правосудия? — спрашивает Газымжанов Тагайбека.
— Мы не писали этого в иске, — отвечает он.
Ерлан Газымжанов зачитывает часть иска, в котором Минюст ссылается на пункты 1 и 2 статьи 77 Конституции.
— Так можете сказать теперь что вмешивался?, — переспрашивает Газымжанов.
— Нет, не могу, — говорит Алишер Тагайбек.
— То есть не нарушил Конституцию?
— Ну мы не говорили, что нарушил — мы просто обрисовали, — объяснил Тагайбек.
Представитель Минюста Алишер Тагайбек снова говорит, что аудиовидеофиксация ведется только в целях обеспечения судопроизводства, а не для публикации в социальных сетях.
— Аудиовидеофиксация ведется от начала до конца судебного заседания. И могли быть нарушены права. А чтобы снимать на свой телефон, нужно разрешение председательствующего судьи, — рассуждает Тагайбек.
— В данном случае, значит, право судьи нарушено? — спрашивает Газымжанов.
— Нет, прошу не клонить к тому, что мы защищаем судью — мы против размещения аудиовидеофиксации, — отвечает Тагайбек.
— В чем тогда грубость нарушения, если не повлекло нарушения прав граждан? — задает вопрос Газымжанов.
Тагайбек отказывает отвечать; по его словам, он уже объяснил это ранее. Представитель Минюста просит исключить повторяющиеся вопросы ради экономии времени.
— Какая ответственность предусмотрена за распространение аудиовидеофиксации? Административная? Уголовная? — спрашивает Мухамедьяров у представителей Минюста.
— Там написано вроде и то, и то, — неуверенно отвечает Тагайбек.
— Здесь указано, сейчас я вам приведу, статья 179 КоАП РК о персональных данных. Написано, что это нарушение, если нарушены права граждан. Где здесь нарушены права? Вы обращались в органы по факту? — уточняет ответчик.
— Это выходит за рамки процесса. Мы говорим не о нарушении прав, а о аудиовидеофиксации, — отвечает Тагайбек.
Аманжол Мухамедьяров просит представителей Минюста подтвердить, что эти два скриншота приведены в материалах дела.
Пристав приносит истцам из Минюста распечатанные скриншоты.
— Они какие-то обрезанные..., — замечает Тагайбек, но потом соглашается, что это правильные скриншоты постов от 24 и 27 августа 2019 года.
Мухамедьяров просит приобщить свои скриншоты, где было видно, что он сделал репост чужой записи.
— У нас на скриншотах, в принципе, тоже все было видно, — говорит Тагайбек.
— Вы вот пишете о статье 9 Кодекса адвокатской этики, что он нарушил его, — говорит адвокат Ерлан Газымжанов.
— То, что в кодексе написано, это при рассмотрении нарушений дисциплинарных используется, — отвечает представитель Минюста.
— Хочу знать, в чем предмет спора. Было ли допущено нарушение, о котором вы пишете — неуважение к суду и коллегам? — уточняет Газымжанов.
— Мы ссылаемся на статьи 9 и 10, и если вы внимательно их прочитаете, то увидите, что там адвокат должен был обратиться в уполномоченный орган, а вы переходите в другую плоскость. Данные статьи кодекса в какой-то степени отражают то, как адвокат должен работать, иначе будет хаос, — объясняет Тагайбек.
Ерлан Газымжанов спрашивает у представителя Минюста, нарушал ли Мухамедьяров статьи 9 и 10 Кодекса адвокатской этики.
— Мы не выделяем отдельные пункты, потому что их нет. Там только номер статьи. Поэтому к каждому слову объяснения я не могу дать, — отвечает Тагайбек.
— Тут написано «соблюдать присягу». Нарушил он присягу? — задает вопрос Газымжанов.
— Я не могу сказать, тут много чего в статье есть. Неправильно вытягивать из общего контекста... — говорит Тагайбек.
— Ну так скажите, что он нарушил по этой статье.
— Я не имею полномочий вытягивать из общего контекста, — отнекивается представитель Минюста.
Сторона ответчиков говорит, что к ответственности адвоката пытаются привлечь за перепост. Минюст уточняет, что разговор идет не о перепосте, а о «размещении».
— Перепост и размещение — это одно и то же? — задает судья Мырзатаева вопрос представителям Минюста.
— Не совсем, — отвечают те.
— А в чем тогда здесь неоднократность? — спрашивает судья.
— Насколько я помню, тогда это были посты. У нас на скриншотах — это посты, — говорит сотрудник Минюста.
— Перепост размещается на странице? — уточняет судья.
— Да, — соглашается Минюст.
— Тогда это является публикацией?
— Тогда да.
Аманжол Мухамедьяров напоминает о приобщении к делу скриншотов, которые могут закрыть вопрос с перепостом.
— Сейчас к делу приобщены скриншоты Минюста с обрезанным верхом, там не видно, что это репост, — говорит он.
Также он просит уточнить, можно ли трактовать перепост как неоднократное размещение.
Минюст считает, что Мухамедьяров мог отредактировать свою публикацию.
Мухамедьяров говорит, что репост не является «размещением» и вообще исходную публикацию перепостили более 10 человек.
Судья пытается выяснить, что такое репост и может ли он считаться публикацией.
Мухамедьяров говорит, что не может, а представитель Минюста, наоборот — что может. В иске ведомства написано, что адвокат сам разместил видео в интернете, хотя фрагмент записи судебного заседания выложил Газымжанов. Газымжанов добавляет, что Мухамедьяров лишь поделился записью с его страницы.
Судья обращает внимание на путаницу в позиции Минюста, согласно который репост и пост — это разные вещи, но при этом репост все равно рассматривается как разновидность поста.
— Репост и пост, конечно, разное, но когда человек делает репост, он появляется на его странице, а значит — это публикация, — отвечает представитель ведомства.
— Он не размещал в сети интернет… — начинает объяснять сторона ответчиков.
— А фейсбук не в сети интернет?
— Он не размещал, а поделился уже размещенной информацией.
Во время обеденного перерыва адвокаты, представляющие интересы Аманжола Мухамедьярова, делятся мнениями о процессе.
— Считаю, что заседание прошло нормально, были соблюдены нормы процессуального законодательства. Судья разрешила нам вести видеозапись судебного процесса, в связи с этим мы не испытываем какого-либо лишнего беспокойства и надеемся на справедливое правосудие, — говорит Ерлан Газымжанов.
Он и его доверитель не считают перепост видео на фейсбуке грубым нарушением профессиональной этики, а пожизненный запрет на профессию — адекватным наказанием за такой поступок.
— Дело в том, что ранее многими, и самим судом, выкладывались видеозаписи судебных заседаний, которые производятся на стационарное устройство суда, и никаких претензий ни у кого не было. Мы считаем, что такой выборочный подход именно к нам, двум адвокатам, со стороны министерства юстиции и суда возник только из-за того, что в нарушениях этики была изобличена судья Убашева, — считает Газымжанов.
Адвокат Международной правозащитной группы «Агора» Александр Попков, прилетевший на судебное заседание из России, объяснил свое участие в процессе обеспокоенностью преследованием казахстанских адвокатов за их профессиональную деятельность.
— Мы видим, что преследуют наиболее деятельных, активных, тех, кто защищает свои права и права своих доверителей, — говорит Попков.
По его словам, дело о лишении Мухамедьярова лицензии выросло не из пробелов в законодательстве Казахстана, а из стремления Минюста наказать отдельных адвокатов.
— Это [дело] скорее о правоприменении и желании Минюста наказать адвокатов — это преследование инициировано со стороны судей. Это откровенно смахивает на месть со стороны суда в адрес этих непокорных адвокатов, — считает Попков.
Сторона ответчика ходатайствует о просмотре видеозаписи.
— В ходе подготовки и до настоящего дня мы изучили много видеоматериалов судебного процесса для того, чтобы найти доказательства о согласии сторон на публикацию видео в фейсбуке. У нас есть фрагменты видео, где участники процесса выражают свое согласие на размещение видеозаписи в фейсбуке, — говорит Ерлан Газымжанов.
Представители Минюста возражают; судья спрашивает, о какой записи идет речь.
Газымжанов говорит, что на видео запечатлено, как все участники процесса во время судебного заседания дали согласие на размещение видеозаписи в фейсбуке.
По мнению Тогайбека из Минюста, говорить о согласии или несогласии лиц неуместно, так как публичное размещение аудиовидеофиксации само по себе противоречит нормам закона, и ответственность за это наступает в любом случае.
Газымжанов рассказывает, что видео у стороны ответчика появилось три дня назад.
— Мы не заявили ходатайство до начала процесса потому, что хотели знать мнение истца, — поясняет Газымжанов.
— Судья Убашева на видео выясняет мнение сторон процесса о размещении видеосъемки? — уточняет судья Мырзатаева.
— Да, и именно в фейсбуке, — отвечает ей адвокат.
Вновь выступает Аманжол Мухамедьяров. По его словам, истец на все уточнения стороны ответчика не дал определение грубого нарушения, а также не поясняет, какие нормы закона нарушены адвокатом.
— У Минюста есть определенные полномочия, конечно. Как лицензиар он может контролировать только качество оказываемой юридической помощи. Поэтому я задаю вопрос: кто-нибудь пострадал от публикации? Кто-нибудь жаловался? Кто-нибудь подавал претензии о некачественной юридической помощи помощи? Вы, наверное, обратили внимание, что истец постоянно уходит от ответа на эти вопросы, — говорит ответчик.
Судья спрашивает у Мухамедьярова зачем он разместил видеозапись.
— По просьбе моего клиента, чтобы показать, что суд оказывал давление на прокурора во время судебного процесса. Это не рассмотрели во время самого заседания и мой подзащитный был возмущён, поэтому он дал мне поручение разместить видеозапись, отвечает адвокат.
По его словам, люди уже не верят в органы, которые контролируют деятельность судов, поэтому адвокаты разместили видео в интернете.
— Максимально снизили качество видео, чтобы нельзя было увидеть стороны процесса, обрезали только моменты с неподобающим поведением судьи, — рассказывает Мухамедьяров.
Представитель Минюста Тогайбек просит Мухамедьярова уточнить, когда его доверитель дал ему поручение опубликовать видеозапись.
— 23-го августа. Подзащитный был в СИЗО уже, — говорит ответчик.
— Хорошо, допустим. Вам же известна норма статьи 8 Закона об оказании юридической помощи, по которой вы обязаны были разъяснить последствия поручения? — уточняет Тагайбек.
— Это адвокатская тайна.
— Но вы же разъяснили? — спрашивает представитель Минюста.
— Это адвокатская тайна, повторяю.
— Я понимаю, но разъясняли? Я же не прошу деталей. Я перефразирую — вы разъясняли?
Судья спрашивает у истца, зачем это, если есть поручение и факт публикации.
Представитель Минюста вновь уточняет, разъяснял ли Мухамедьяров подзащитному статьи 8 Закона об оказании юридической помощи.
— На момент кассации договора об оказании юридической помощи у меня не было, — объясняет Мухамедьяров.
— Я не понял, вы оказывали юридическую помощь или нет? Я не понял, — переспрашивает Тагайбек.
— На стадии апелляции — да.
— Как я понимаю, вы, как и я, уклоняетесь от ответа. Ну вы говорили, что я уклоняюсь, — говорит Тагайбек.
Адвокат Газымжанов хочет задать вопрос истцу.
— Вы ссылаетесь на привлечение к дисциплинарному взысканию Мухамедьярова в 2017 году. Это старый закон, там написано, что если адвокат в течение года не привлекался снова, то он считается «не подвергшимся взысканию». Вы согласны с этим? — спрашивает сторона ответчика.
— Вы закон цитируете? Если да, то скорее согласен, — отвечает Тагайбек.
— То есть он считается не подвергшимся взысканию?
— Насколько я понимаю, вы говорите, что он не подвергался. Но он подвергался. Вы же не будете отрицать, что это факта не было?
— По закону вот считается не подвергавшимся, — уточняет Газымжанов.
— Ну, тогда да, — соглашается Тагайбек.
Начался просмотр видеозаписи, о котором ходатайствовала сторона ответчика.
На видео — заседание по делу обвиняемых в мошенничестве руководителей строительной компании «АССМ», на котором все участники процесса, кроме самого Мухамедьярова, соглашаются на распространение копии видеозаписи заседания на Facebook. Именно из-за размещения фрагментов видеозаписи с этого процесса Минюст подал иск о лишении Мухамедьярова лицензии.
Фото: Дария Женисхан / Медиазона
— Это видео подтверждает, что Мухамедьяров даже если и нарушил, то не грубо, — говорит Газымжанов.
Мухамедьяров включил видеозапись уже другого заседания, которое находится в интернете в свободном доступе.
— Я сделал запись с экрана со своего телефона. Это новость Tengrinews — там опубликована часть аудиовидеофиксации. Так же четыре окна, судебное заседание и ничего страшного не случилось. Сейчас эта запись аудиовидеофиксации находится и в соцсетях, и в СМИ, и на ютубе. Это для сравнения, — объясняет ответчик.
Представитель Минюста считает, что видео с Tengrinews является продукцией СМИ.
— Это съемка монитора, на котором транслируется аудиовидеофиксация, которая была сделана сотрудником СМИ, так что сравнивать неуместно, — говорит он.
— Вообще мы снимали с монитора. И мы так же как Tengrinews выложили порезанную версию, — парировал адвокат Газымжанов.
Судья закончила читать материалы; Мухамедьяров просит обратить внимание на скриншоты, приобщенные к делу.
— По второму моему якобы посту 27-го числа. Мы не видим источника этой записи, так что прошу этот скриншот исключить из материалов дела как документ, вызывающий сомнения — он сделан некорректно и суду его представили как публикацию от моего имени, хотя это репост со странички Газымжанова, — объясняет ответчик.
— Есть один вопрос. В декабре 2019 года мной было заявлено ходатайство об отводе — оно было возвращено без ответа. Почему это ходатайство не было оглашено судом сейчас? — спрашивает Аманжол Мухамедьяров.
Секретарь не может найти ходатайство в материалах дела; судья объявляет пятиминутный перерыв.