Умри, но заплати. Из‑за плачевного состояния медицины в Туркменистане умирают пациенты, которых не пускают лечиться за границу

Ждать конца эпидемии, которой нет

Туркменистанке Айпери Аннаевой 20 лет. Она не может ни учиться, ни работать и большую часть времени проводит дома. У Айпери апластическая анемия — заболевание, при котором костный мозг перестает производить клетки крови или производит их в недостаточном для нормальной работы организма количестве.

Болезнь начала проявляться в 2019 году, когда Айпери училась в одиннадцатом классе. «Первые симптомы: слабость, головокружение, одышка. На теле начали появляться синяки, просто так, — вспоминала девушка в разговоре с "Медиазоной". — Местные врачи разводили руками и не могли ничем помочь».

Со временем Айпери становилось все хуже. По словам туркменистанки, гемоглобин у нее упал до 30 граммов на литр. На выпускной в школе она пойти не смогла.

В августе 2019 года родные девушки смогли вывезти ее в Нью-Дели. Врачи индийской клиники поставили точный диагноз, сделали переливание крови и рекомендовали остаться на лечение. Согласно медицинским документам, врачи посчитали, что Аннаева находится в тяжелом состоянии уже около года, и ей необходима пересадка стволовых клеток.

Семья Аннаевой вернулась домой, продала квартиру и начала готовиться к поездке на операцию. Вместе с Айпери должна была ехать мать, чтобы ухаживать за ней после трансплантации, и младший брат в качестве потенциального донора. Немецкий благотворительный фонд пообещал семье 20 тысяч евро на лечение, но к 2022 году отозвал гарантийное письмо, так как девушка достигла совершеннолетия.

Несмотря на болезнь, Айпери поступила в государственный университет в Ашхабаде на факультет международных отношений и дипломатии. «Вскоре от учебы пришлось отказаться. С таким заболеванием невозможно учиться. Все отошло на второй план, главное сейчас — вылечиться. Три года мы живем в ожидании», — говорила Айпери, отличница, призер олимпиад по русскому языку и литературе.

Кроме клиники в Индии, туркменистанку ждали на операцию в Беларуси и в Турции. 16 декабря 2019 года центральная экспертная комиссия Минздрава Туркменистана выдала Аннаевой разрешение на выезд за границу в целях лечения, а именно — в Научно-практический центр детской онкологии, гематологии и иммунологии в Беларуси. Но девушке уже исполнилось 18 лет, а с 31 января 2020 года Туркменистан начал закрывать границы, хоть и не признал наличие коронавируса в стране.

Айпери и ее мать писали письма в МИД, Минздрав, миграционную службу и президенту Гурбангулы Бердымухамедову, ездили в Ашхабад на прием к замминистра здравоохранения. Все ведомства их игнорировали. Лишь миграционная служба отвечала отписками, что поехать можно будет только тогда, когда карантинные меры будут сняты.

Все это время у Аннаевой на руках было два приглашения от турецких клиник, каждое — с пометкой, что лечение необходимо начать в самый короткий срок. На родине девушка не получала никакой медицинской помощи: ей оставалось только принимать назначенные в Индии гормональные препараты, предотвращающие кровотечения.

«Мы даже не можем сделать переливание крови, потому что здесь [донорская] кровь не проверяется на коронавирус, на инфекции. Я постоянно нахожусь на связи с врачами из клиники. Они ждут, торопят и удивляются, что власти Туркменистана меня не выпускают», — в отчаянии рассказывала Аннаева в конце марта.

Только 4 апреля Айпери смогла вместе с семьей вылететь в Турцию. Сейчас она находится в клинике Medical Park в Стамбуле и проходит обследование перед операцией. По словам девушки, ей необходимо 150 000 долларов, но у семьи есть только 10 000. Они срочно ищут помощь благотворительных фондов и меценатов.

«Еще почти 40 000 долларов есть в Беларуси в детской клинике, но из-за санкций мы не можем их пока перевести в Турцию», — говорит Айпери.

Законсервированная медицина

В схожую ситуацию попал в 2021 году житель Мары с онкологией мозга, 29-летний Эльман Гылычев. Миграционная служба не разрешила ему выехать на лечение в Иран. Чиновники согласились выпустить его в только в Турцию или Россию. Но там лечение стоило дороже, к тому же ему нужно было ждать вывозной рейс, в то время как до Ирана он мог добраться на машине. Издание Turkmen.news опубликовало о нем статью 26 апреля, а утром 1 мая Эльман умер. У Гылычева остались жена и ребенок.

«Когда мы написали о нем, когда чиновники зашевелились и чуть ли не самолет были готовы за ним прислать, поступила информация, что парень скончался. О кейсе Айпери мы написали именно по этим же причинам: чтобы не допустить такой ситуации», — объясняет главный редактор Turkmen.news Руслан Мятиев.

По его словам, сегодня выехать из страны можно или в один конец, отказавшись от жизни в Туркменистане и туркменского гражданства, или пройдя комиссию из членов МИД, Минздрава и миграционной службы. Чиновники решают, есть ли у человека достаточно оснований для выезда. В основном, эта комиссия разрешает выезд сотрудникам системы ООН и бизнесменам. «Особенно если это дела государственной важности», — отмечает журналист. Те, кому необходимо выехать по медицинским показаниям, должны получить разрешение от той же комиссии.

Впрочем, члены же президентской семьи и прочие власть имущие путешествуют по миру в эпоху пандемии свободно. Turkmen.news узнало, что один из племянников Бердымухамедова Шамурад Реджепов летом 2021 года отдыхал на яхте в Эгейском море, недалеко от турецкого Бодрума, в компании влиятельных бизнесменов. На фотографии с вечеринок попал концерт рэпера Тимати, стол с алкоголем и закусками.

Кроме того, по данным источников Turkmen.news, в начале февраля 2022 года из Ашхабада в Турцию вылетел частный самолет для перевозки больных с годовалой внучкой сестры Бердымухамедова на борту. Как рассказал собеседник издания, девочка проглотила игрушку, туркменские врачи медлили с операцией, и ребенок впал в вегетативное состояние.

Чтобы оплатить лечение в зарубежной клинике, туркменистанцам нужно конвертировать деньги на родине. Воспользоваться картой туркменского банка за границей практически невозможно— власти безо всяких объяснений ввели лимит на использование средств на картах VISA. В 2019 году этот лимит составлял на уровне 50 долларов в сутки.

В Туркменистане с 2015 года установлен официальный курс — 3,5 маната за доллар, но на «черном» рынке доллар торгуется на уровне 19-20 манатов. Однако перевести манаты в доллары по государственному курсу может не каждый. Для этого снова нужна веская причина. Например, Айпери нужно было получить в Минздраве и принести в банк справку, подтверждающую, что болезнь не лечится в Туркменистане. Но в любом случае приобрести можно не больше 20 000 долларов, что намного меньше, чем стоила операция Аннаевой.

До пандемии коронавируса туркменистанцы активно ездили лечиться в Индию и в Иран, уточняет Руслан Мятиев. Особенно часто выезжали на лечение онкологических заболеваний и на трансплантацию органов. Эту операцию местные врачи не проводят, хотя, по заверениям властей, впервые успешную пересадку почки туркменские медики провели в апреле 2021 года. Такой низкий уровень квалификации врачей, по мнению Мятиева, обусловлен политикой закрытости государства.

«Мы уже 30 лет закрытая страна, и даже если ты врач от бога, в условиях отсутствия обмена опытом с зарубежными коллегами, в условиях невозможности посещать симпозиумы, невозможно лечить по нормам современной медицины», — рассуждает журналист. Он приводит в пример борьбу с коронавирусом и то, что туркменские врачи, не имеющие доступ к интернету, не могли изучать протоколы лечения и практически ничего не знали о новой инфекции.

«Ты будешь умирать, врач ничего не сделает»

Врач-кардиолог из Туркменистана, учредитель организации «Права и свободы граждан Туркменистана» Юлия Серебрянник с 2015 года живет за границей, но продолжает консультировать туркменистанцев удаленно. Медик считает, что бывший президент «позаимствовал, но не понял» формата страховой медицины. «Если больной не работает, за него платит страна. Но в нашей стране государство ни за что не платит, работаешь ты или нет, ты обязан это сделать сам сам. В Туркменистане ты будешь умирать, он (врач — МЗ) ничего не сделает», — возмущается Серебрянник.

С 2018 года по поручению Бердымухамедова-старшего все государственные медучреждения были переведены на хозрасчет, медицина для населения стала платной.

«Ты приходишь [в больницу], тебе ставят диагноз и говорят — иди теперь в регистратуру заплати за это и это — это считается официальной платой. Формально цены снижены, поскольку медицина вроде как субсидируется, но на самом деле ты приносишь самостоятельно все, вплоть до бинтов и ваты. А затем еще и денег надо в качестве "спасибо" положить в карман врачу», — поясняет главред Turkmen.news Мятиев.

По его словам, в больницах республики нет даже реагентов для определения гепатита, а роддома повсеместно испытывают нехватку чистой воды. В ноябре 2020 года «Азатлык» писал, что в больницах Лебапского и Дашогузского велаятов нет отопления, одеял, еды, медикаментов.

«Реагенты централизованно закупает Минздрав, но какой министр пойдет к президенту с просьбой: у нас тут кое-чего не хватает, докупить бы? — рассказывает Мятиев. — Никто из министров не посмеет доложить подобное президенту. У нас в стране официально все есть и всего хватает».

Серебрянник подтверждает, что обращающиеся к ней пациенты жалуются на то, что за все нужно платить. «Врачи говорят: "Мы не можем без денег взять их на свою шею". Больные приходят, их нужно лечить, а клиника ничего не предоставляет, медикаментов нет. В начале пандемии у них не было даже протоколов лечения, мы им отправляли», — возмущается Серебрянник.

При этом она уверена, что врачей за такое положение дел осуждать нельзя: «Они эти деньги не себе в карман берут. Над ними сидит комитет (Министерство нацбезопасности — МЗ) и говорит: "Ты вынь да положь бесплатно моему родственнику". Я их называю герои. Находясь в таких условиях, они все равно пытаются спасать людей».

На сайте «Прав и свобод граждан Туркменистана» приводится цифра в 238 000 жителей республики, погибших от коронавируса и его осложнений. Впрочем, информацию о количестве жертв COVID-19 в Туркменистане невозможно проверить. Серебрянник же ссылается на «своих людей» в больницах, загсах, моргах, кладбищах.

В мортирологе Turkmen.news 63 фамилии жертв COVID-19. Это только те, чью смерть удалось подтвердить. «Еще около десятка родственников в личном разговоре подтвердили, но в целях собственной безопасности отказали нам в публикации информации о смерти их родных», — говорится в отчете издания.

Стоит отметить, что положение больных в Туркменистане осложняет еще и тотальный дефицит продуктов. «На все болезни нужен хороший иммунитет, а они сидят на хлебе и воде», — заключает Серебрянник.