Атомное прошлое

История использования «мирного атома» в Казахстане началась в 1961 году, когда на берегу Каспийского моря, в окружении безводной пустыни, появился город Шевченко, градообразующим предприятием которого стал занимавшийся добычей и обогащением урана Прикаспийский горно-металлургический комбинат.

В 1972 году рядом с городом был запущен Мангистауский атомный энергокомбинат с реактором на быстрых нейтронах БН-350, который не только вырабатывал электроэнергию, но и опреснял соленую воду Каспия. На тот момент это была единственная атомная опреснительная установка в мире. Также на комбинате производился оружейный плутоний.

В 1999 году правительство Казахстана решило вывести реактор БН-350 из эксплуатации, несмотря на то, что его остаточного ресурса могло хватить еще на 15-20 лет. Остановить АЭС решили в рамках американской программы Нанна-Лугара, так как реактор на быстрых нейтронах мог использоваться для обогащения урана и это расценивалось как потенциальная угроза ядерной безопасности региона.

На постепенный вывод реактора из эксплуатации и консервацию было отведено 50 лет. К 2010 году около 100 тонн отработанного ядерного топлива были вывезены и захоронены на Семипалатинском полигоне с помощью США и под надзором МАГАТЭ.

20 лет грез о новой АЭС

Разговоры о строительстве новой атомной электростанции начались еще до остановки реактора БН-350. В 1997 году министр образования и науки, а также президент Ядерного общества Владимир Школьник предложил начать строительство новой АЭС, чтобы заменить устаревший Мангистауский атомный энергокомбинат. Тогда же появились первые планы по строительству атомной электростанции в поселке Улкен близ Балхаша. Однако экологи и местные жители негативно восприняли эти инициативы и идея была отложена.

В 2006 году власти вновь заговорили о строительстве атомной электростанции — все началось с подписания совместного заявления президентов России и Казахстана Владимира Путина и Нурсултана Назарбаева о сотрудничестве в области использования атомной энергии в мирных целях.

Уже в 2007 году Минэнерго Казахстана рассматривало проекты строительства реакторов средней мощности ВБЭР-300 в Актау. Но и в этот раз планы были восприняты негативно — в 2008 году общественные слушания по строительству атомной станции были сорваны акцией протеста. «Реализация нигде не опробованного ядерного реактора недопустима. Мы не подопытные кролики, а живые люди, и хотим сохранить нашу землю для наших потомков», — возмущались активисты во время слушаний.

Был также объявлен сбор подписей под петицией против строительства АЭС. На этом фоне в феврале 2009 года правительство решило вновь отложить реализацию проекта.

Однако спустя всего полгода заместитель министра энергетики и минеральных ресурсов Асет Магаутов рассказал о намерениях властей построить атомную электростанцию к 2020 году. Проект строительства вновь обсуждался с российской стороной. Авария, произошедшая в 2011 году на атомной электростанции в японской Фукусиме, не смутила казахстанских чиновников: втом же году руководитель национальной компании «Казатомпром» Владимир Школьник обещал, что казахстанская АЭС может стать самой безопасной в мире. «В Казахстане будет такая станция, которая не взорвется», — заверял он.

В 2014 году главы «Казатомпрома» и «Росатома» — Владимир Школьник и Сергей Кириенко подписали меморандум «о взаимопонимании по сотрудничеству в сооружении АЭС». Тогда примерную стоимость энергоблока свыше 1 000 МВт оценивали в 5 млрд долларов. Казахстанская правительственная комиссия рекомендовала строить АЭС либо в городе Курчатове в Восточно-Казахстанской области, либо в поселке Улкен. Но строительство так и не было начато из-за разногласий атомных компаний о том, кто будет поставлять уран на объект.

В те же годы французская компания Areva и японская Toshiba также рассматривали возможность разместить свои разработки на казахстанской АЭС. В 2015 году президент Нурсултан Назарбаев договорился с премьер-министром Японии Синдзо Абэ, что станцию будет строить японская компания. Правда в ноябре 2016 года министр энергетики Канат Бозумбаев рассказал, что в Казахстане наблюдается избыток электроэнергии, поэтому строительство АЭС будет отложено как минимум до 2023 года.

Токаевский атом

После того, как Касым-Жомарт Токаев занял пост президента Казахстана, тема строительства атомного реактора была поднята вновь. 3 апреля 2019 года во время первого визита Токаева в Москву в качестве главы государства Владимир Путин вновь предложил построить АЭС по российским технологиям в Казахстане.

Тогда президентские пресс-службы не упоминали о реакции Токаева на предложение Путина. Однако уже на следующий день в Минэнерго отчитывались, что Казахстан изучает предложения о строительстве АЭС из пяти стран. А замминистра энергетики Магзум Мирзагалиев рассказывал, что предварительным местом для строительства вновь определили поселок Улкен в Алматинской области.

Впервые президент Казахстана прокомментировал эту тему 26 апреля 2019 года — в день годовщины аварии на Чернобыльской АЭС. Он заверил, что без учета мнения большинства населения решение о строительстве станции принято не будет.

«Строительство атомной электростанции пока не планируется. Если понадобится, то обязательно будем этот вопрос обсуждать с народом. Если понадобится, то проведем референдум. Вы знаете, Казахстан признан как лидер движения нераспространения ядерного оружия, благодаря историческому решению нашего первого президента Нурсултана Назарбаева, который закрыл Семипалатинский ядерный полигон», — говорил Токаев уже после победы на выборах 10 июня 2019 года.

Наконец, в мае 2021 года президент Казахстана отметил, что чиновникам следует проводить настойчивую разъяснительную работу о важности атомной энергетики среди граждан. Он объяснил, что спешить со строительством АЭС правительство не планирует, «но и опаздывать с этим делом не следует».

В своем послании к казахстанцам 1 сентября Токаев поднял тему грядущего в 2030 году дефицита энергии. По его словам, с постепенным закатом угольной эпохи, помимо возобновляемых источников энергии, нужно думать и о базовой надежной генерации энергии. Президент считает, что наиболее оптимальный выход из ситуации — «мирный атом». Спустя два дня, на пленарном заседании Восточного экономического форума, Токаев подтвердил, что «Казахстану нужна атомная станция».

Протесты и активисты

Слова Токаева о необходимости строительства АЭС в Казахстане стали одним из поводов для митингов оппозиционеров. 4 сентября лидер незарегистрированной Демократической партии Жанболат Мамай записал видеообращение, в котором включил тему о строительстве АЭС в повестку акции протеста, запланированной на 18 сентября. Он упомянул взрывы на военных складах боеприпасов в Арыси и Жамбылской области, возмутился, что решение о строительстве принимается без референдума, а также посетовал на возможное участие российской стороны в проекте.

«В Казахстане в сфере электроэнергетики есть и уголь, и нефть и все другие полезные ископаемые, зачем Казахстану нужна атомная электростанция? Также если мы построим ее сейчас, мы станем полностью зависимы от той страны, которая нам ее построит. В течение 30-40 лет мы будем зависимы от России. Мы будем вынуждены смотреть в том же направлении, что и они, поскольку потом мы не сможем самостоятельно остановить работу [АЭС]», — утверждал Мамай.

По его словам, в Казахстане нет специалистов, которые могли бы работать на АЭС. А для их подготовки в стране пока нет специализированных институтов и университетов. «Нам сначала необходимо подготовить специалистов, для этого необходимо минимум 10-15 лет, чтобы в Казахстане достичь таких результатов», — рассуждал оппозиционер.

Также строительство АЭС не поддержала незарегистрированная партия «Ел тірегі». Эта тема была заявлена на столичный митинг движения 7 сентября вместе с выступлениями за отставку правительства и против обязательной вакцинации. Лидер инициативной группы по созданию партии Нуржан Альтаев рассказал «Медиазоне», что без проведения референдума президент не должен принимать решение о строительстве атомной электростанции.

«Мы были против того, чтобы такой очень важный глобальный вопрос решался с кондачка. Ни с кем не посоветовавшись, президент страны говорит о том, что они будут строить атомную электростанцию, причем сразу было видно, что это собираются делать под давлением России и, скорее всего, с участием российских компаний», — предположил Альтаев.

По словам бывшего депутата, если к АЭС будут относиться так же, как к складам боеприпасов в Арыси и Таразе, то урон и жертвы могут быть несопоставимы с этими инцидентами.

В итоге 7 сентября спецназ задержал 25 сторонников «Ел тірегі», вышедших на митинг перед Байтереком в Астане, а ее лидер Альтаев был доставлен в полицию на следующий день.

Вопросы экологов

Многие казахстанские экологи, как и, впрочем, часть их коллег за рубежом, согласны с тем, что атомные электростанции более экологичны и выбрасывают меньше токсичных веществ, нежели угольные или газовые. При этом никто не сбрасывает со счетов последствия чрезвычайных происшествий, которые могут произойти из-за «человеческого фактора».

Как рассказал радио «Азаттык» эколог и глава общественного объединения «Карагандинский Экомузей» Дмитрий Калмыков, высокий уровень коррупции — это еще один из аргументов, почему страны Центральной Азии не готовы к атомной энергетике.

«Если в стране высокий уровень коррупции, если у нас регулярно сажают чиновников высокого ранга, и я, как человек из населения, думаю так: вот построят атомную станцию, туда какой-нибудь технический надзор приедет и — опять коррупция. И технадзор напишет, что станция хорошая, можно эксплуатировать. А там коррупция была, и как потом с этим жить? В этом вопросе коррупция опаснее, чем радиоактивность. В случае с АЭС это все будет умножено на мощь энергии атома», — заметил Калмыков.

Кроме того, по его мнению, в Казахстане негде хранить радиоактивные отходы от работы атомной станции: «У нас есть небольшое хранилище отработанных радиоактивных источников на Семипалатинском полигоне, но оно не предназначено для реакторного топлива. Казахстану придется куда-то его вывозить, а с этим страшные проблемы и страшные деньги».

Во многом с позицией Калмыкова согласен экоактивист и заместитель председателя экологического союза «Табиғат» Тимур Елеусизов. По его словам, коррупционные риски могут привести к некачественной постройке станции и стать причиной аварии с необратимыми последствиями.

«Здесь нужно очень внимательно подходить, потому что мы знаем, как ЛРТ, БРТ и такие вот места подвергаются коррупционным схемам и в результате мы получаем некачественный продукт, который может повлечь разные проблемы», — считает Елеусизов.

Также экоактивист обратил внимание и на то, что властям важно тщательно подойти к выбору локации, на которой планируется строительство АЭС.

«Где это будет располагаться, на какой удаленности от населенных пунктов, на какой удаленности от пресной воды? Как мы знаем, они хотят строить на берегу Балхаша, соответственно, если это будет приток пресной воды, то возможны токсичные выбросы, которые могут опять же отравить, вызвать мутации, что рыба, что флора и фауна могут быть подвержены токсичному заражению. Вот эти вопросы нужно под микроскопом рассматривать. Эти решения будут напрямую влиять на нашу экологическую обстановку», — говорит Елеусизов.

При этом он уверен, что строительство атомной электростанции остается одним из немногих решений для Казахстана, если страна намерена справиться с дефицитом электроэнергии, не нанеся природе вред.

«Будет глобальный дефицит электроэнергии в ближайшие 10-15 лет, так как наши углеводороды — они иссякаемые, они не возобновляются. Что касается возобновляемой энергетики — она нестабильна, нестабильна в том роде, что зависит от природных явлений: солнце, ветер, вода, например, если падает уровень воды, или ветреность — то усиливается, то снижается. Плюс очень низкий КПД. Единственным источником остается вот такая атомная электроэнергия. Она гораздо экологичнее и гораздо менее вредная», — утверждает экоактивист.

Мультипликативный эффект

По словам заслуженного энергетика Казахстана и автора телеграм-канала Haırýshev energy Жакыпа Хайрушева, сейчас у страны есть почти 23 ГВт установленной мощности, из которых она располагает 19 ГВт электроэнергии. Однако Казахстан будет ощущать дефицит электроэнергии уже к 2023 году и если ничего не предпринимать, то к 2030 году он составит 2 ГВт.

«Наша энергосистема в своем виде довольно уникальна. У нас избыток энергии на севере и дефицит на юге. Этот дефицит у нас закрывается путем передачи электроэнергии по высоковольтной линии с севера на юг. Причем этих линий у нас две штуки — каждая по 500 киловольт. Но это опять же не совсем надежная схема», — рассказывает энергетик, добавляя, что во время плановых и капитальных ремонтов линия может отключаться, что приводит к перегрузке электростанций или вынуждает покупать электроэнергию у соседей.

Дефицит электроэнергии, отмечает Хайрушев, минимизирует ее резерв и снижает надежность работы всей энергосистемы: «Второе это, конечно, неминуемые веерные отключения в некоторых регионах страны. Соответственно будет излишний переток из соседних энергосистем, а это живые деньги, которые могли бы пригодиться нашей экономике, но будут уходить в энергосистемы других стран».

Хайрушев отмечает, что теоретически дефицит энергии можно было бы перекрыть с помощью возобновляемых источников энергии, но все они имеют очень низкий коэффициент использования установленной мощности — с современными технологиями он составляет примерно 20-25%.

«Это значит, если дефицит составит 2 ГВт, то установленная мощность этих ВИЭ должна составлять не менее 8-9 ГВт. То есть, если мы говорим, что условный ветропарк рассчитан на 100 мегаватт, то он 100 мегаватт не выдает, потому что он имеет прерывистый характер. Ветра нет, соответственно, электроэнергии нет, солнца нет — электроэнергии тоже нет», — объясняет он.

Помимо этого, количество станций с возобновляемыми источниками энергии напрямую зависит от субсидий государства. По словам Хайрушева, увеличение их числа напрямую скажется на повышении тарифов для конечного пользователя.

Инженер-энергетик скептически относится к опасениям экологов о возможных чрезвычайных происшествиях и катастрофах при эксплуатации станции: «Вот мы вспоминаем Фукусиму, вот мы вспоминаем Чернобыль, но это технологии 60-х годов. Здесь же все элементарно, если говорить на примере автомобилей, то представьте себе "Жигули" 1960 года и "Мерседес" 2021 года — это совсем разные вещи. Также и здесь, технологии далеко ушли вперед. Особенно если учитывать, что 40% от всей стоимости АЭС составляет ее безопасность».

Проблем со специалистами, которые будут работать на АЭС, тоже не будет, если начать их подготовку в ближайшее время, считает Хайрушев. Например, в Курчатове расположены несколько экспериментальных реакторов, на которых работают казахстанцы. «До 2030 года у нас есть еще время — тут можно закончить вуз, начать работать над проектом и уже иметь практический опыт», — полагает эксперт.

Хайрушев недоумевает, когда слышит о предположениях, что АЭС уже решено строить по российским технологиям. По его словам, никто это официально не подтверждал. «Хотя, честно сказать, по моему сугубо личному мнению, я ничего не имею против российских технологий строительства АЭС. У них десятки АЭС работают во всем мире и пока мы не слышали, дай бог и не услышать, чтобы какие-то инциденты были», — говорит он.

Рассматривая предполагаемые места для строительства атомной электростанции, энергетик подчеркнул, что из-за своей удаленности Актау может быть слишком дорогим проектом, а вот Балхаш может стать неплохой локацией — это центр страны, где удобно делать разветвление линий электропередач, которые потом протянутся по всему Казахстану. Также из этой точки будет удобнее запитать южные регионы, которые уже испытывают дефицит электроэнергии.

«У нас же, если опять говорить про уникальность, западный Казахстан физически не связан с остальной частью страны по линии электропередач. Поэтому, если мы будем строить АЭС в том месте [на Балхаше], то сразу можно будет строить линии электропередач в сторону Мангистауской и Атырауской областей», — добавил Хайрушев.

По его мнению, АЭС может оказать мультипликативный эффект на регионы Казахстана. Энергетик считает, что протянувшиеся линии электропередач поспособствуют росту поселков, созданию научных центров, прокладыванию дорог в этих местностях.

«Это не только электроэнергия, это и рабочие места, и наука, и новые технологии, в конце концов, это ядерная медицина. Это все вкупе нужно рассматривать», — заключил эксперт.