Смерть по недосмотру. Почему женщины в Кыргызстане умирают от рака шейки матки

Часы показывают без десяти одиннадцать. «‎Почти рядом», — думаю я и бегло оглядываю здание Министерства здравоохранения перед входом в сквер. Барельеф с советским гербом на фасаде соседствует с новым флагом республики, которому нет и года. Быстрые шаги и громкое дыхание на минуту нарушают воскресную тишину безлюдного перекрестка.

На аллее сквера, сидя на скрюченной скамейке и оглядывая многолетние деревья, меня ждет Гульмира. Женщина нежно перебирает рукой бусы на запястье, а светлые тона одежды передают ее спокойное настроение.

«Как вы? Хотите кофе? Рядом есть хорошее заведение», — завожу разговор я. «Может, лучше останемся в парке? Тут так хорошо под тенью», — показывает на кроны деревьев Гульмира. Она знает ценность каждого не обремененного тяжелыми мыслями мгновения, проведенного на открытом воздухе.

Восемнадцать лет назад, в 2006 году, все было иначе. Долгие месяцы в мрачных больничных застенках. Десятки часов в очередях и на процедурах. Каждый день с мыслью: «‎кому я оставлю детей, если умру?». Мы возвращаемся в тот год вместе с Гульмирой.

Внезапный диагноз

Гульмире Абдыразаковой 39 лет. Домашнее хозяйство в Токмоке, а в придачу бытовые обязанности: воспитание детей и уход за мужем.

Несмотря на множество хлопот, женщина всегда трепетно относилась к своему здоровью: ежегодные обследования и поход к гинекологу — не самое приятное, но необходимое дело. В один из визитов Гульмира решилась на установку специального контрацептива — внутриматочной спирали. Однако устройство никак не приживалось, «все время были кровотечения». Местные врачи разводили руками, а боль и тревога усиливались.

«‎У вас изменения в шейке матки. Нужно идти в онкологию», — неожиданно услышала Гульмира от столичного профессора, который по воле случая приехал в Токмок с медицинскими гастролями. «‎Если честно, я много чего не понимала. Вдалеке была от онкологии, от всех заболеваний».

В Бишкекской онкологической больнице результаты биопсии — микроскопического изучения клеток и тканей — подтвердили третью стадию рака шейки матки (РШМ).

Он является одним из самых распространенных онкозаболеваний среди женщин Кыргызстана. В среднем, каждый год в республике, только официально, регистрируют около 470 новых случаев. При этом ежегодно около 230 женщин с этим диагнозом умирают.

Гульмира выяснила, что уже несколько лет ее организм бессимптомно отравляла злокачественная опухоль, которую гинекологи даже не замечали. К немедленному лечению, которое предложили хирурги-онкологи, «душа не лежала‎, сработал страх». А когда решилась на операцию, мест в больнице не оказалось.

«Места не было в хирургическом отделении. Пришла во второй раз — опять места нет. Знаете, в такой момент, оказывается, люди теряются. Вот и я ушла. Ушла и потерялась в БАДах».

Бледные пахучие банки с наклейками «‎антираковые» и «‎убивает опухоль» за немалые суммы сулили спасение. «‎Я теряла время, пока шестое чувство мне не подсказало — иди к врачам», — вспоминает Гульмира.

Собрав волю в кулак, женщина вновь отправилась к онкологам. Но вышла от них в недоумении. «Уже поздно оперировать», — звенели слова в ее голове, словно приговор. Горло пересохло. Гульмира спустилась в столовую больницы, взяла стакан компота и начала рыдать, не сделав и глотка.

«Я стала обращаться к Богу. У меня старшая закончила школу, второй сын в старших классах, а младшие-то совсем маленькие были. Четверо детей. Я стала готовиться к тому, что уговорю кого-то выйти за моего мужа, чтобы за детьми присмотрели».

Чтобы дожить хотя бы до того момента, когда ее дети подрастут, женщина решила цепляться за любые возможности. Новый врач, которого посоветовала ей сестра, вновь отправил ее на обследование, после чего назначил курс внешней и внутренней лучевой и химиотерапии, о которых предыдущие врачи ей не рассказали. «‎Завотделением лучевой терапии сказала, что я прошла все курсы, у меня есть шансы. Все в моих руках», — пересказывает тот разговор Гульмира.

Обещание помогать

«‎Когда я просила помощи у Бога, сказала, что взамен буду помогать женщинам. — продолжает на скамейке откровенничать Гульмира. — Не знаю, может он меня услышал. И все пошло так, как должно быть». Женщина выздоровела после года терапии на третьей стадии рака.

При этом, по данным Минздрава, 25% кыргызстанок с РШМ умирают в первый же год после постановки диагноза. Причина в том, что болезнь часто диагностируется с опозданием — около 40% женщин обращаются к врачам, когда рак уже находится на третьей или четвёртой стадии.

После дальнейшей реабилитации Гульмира занялась активизмом в сфере онкологии. Нашла соратниц в организации «Вместе против рака», которую возглавила в 2012 году. Работала в швейной мастерской над выпуском сумочек и организацией благотворительных концертов в пользу онкобольных. «Но я поняла, что этого мало. Мы охватываем всего 10, ну, максимум 15 человек, а тысячи остаются без поддержки».

Сейчас Гульмире 57 лет. Ее личная победа над раком шейки матки и активизм переросли в борьбу с государственной машиной. Кыргызстанка с 2018 года занимается бюджетным адвокатированием: выбивает у чиновников деньги на лекарства, аппаратуру, обучение врачей.

Так, в 2021 году она участвовала в парламентских слушаниях, после которых в республике ежегодно стали выделять миллиард сомов на лечение пациентов с хроническими заболеваниями, в том числе, и на химиотерапию для онкопациентов. Гульмира планирует бороться за то, чтобы еще один миллиард выделяли конкретно на онкопациентов, из которых половина суммы будет «‎железно» идти на лечение женщин, особенно с РШМ.

«‎Мы должны спасать женщин сейчас. Скольких мы еще потеряем? Сколько молодых мам уйдет?», — вопрошает Гульмира.

В среднем каждый год в Кыргызстане у 14 из 100 тысяч женщин находят эту форму рака. Однако еще 10 лет назад показатель заболеваемости был выше.

Спустя час разговора прохладный сквер настигла бишкекская жара. В разговоре с Гульмирой градус тоже изменился — она стала чаще жестикулировать, говоря о здравоохранении Кыргызстана. Решение закоренелой проблемы волнует ее больше всего.

«Я не могу винить врачей. Здесь система виновата. На много лет система здравоохранения совсем забросила онкологию, — объясняет Гульмира. — После развала союза государство еще обеспечивало пациентов, а потом все. Нет денег, нет денег. Люди вначале страдали, а затем стали привыкать. Потом это стало системно, что нет денег и не надо бороться».

Она перечисляет проплешины в системе здравоохранения: недостаток денег на лечение онкологии, низкая онконастороженность у медиков и самих пациентов — с последним согласны и специалисты Минздрава. В конце Гульмира аккуратно говорит об острой нехватке врачей, которые вынуждены работать с повышенной нагрузкой за небольшие зарплаты.

«Каждый должен на пациента 20 минут уделять, объяснять, на вопросы отвечать. А у нас как? Быстро-быстро пропускает, потому что в коридоре другие пациенты ждут. Эта большая нагрузка ведет к выгоранию врачей. А когда человек выгорел, как зомби становится», — приводит аналогию Гульмира.

Цена здоровья

По данным исследования медицинского журнала The Lancet, на болезнь и смертность от рака среди женщин влияют разные социально-экономические показатели. Среди них — финансовое положение пациенток и дискриминация по признаку пола.

При этом гендерная составляющая видна и в структуре онкозаболеваний. Самые выявляемые виды рака среди кыргызстанок связаны с женской репродуктивной системой.

Гульмира рассказывает, что сталкивалась с сотнями женщин с онкологией, которые испытывали на себе стереотипы и неравенство. Во время беседы она с грустью в глазах вспоминает историю знакомой: «Семья скромно жила. Из живности корова и пару баранов. Муж пожалел и сказал, что не продаст корову ради лечения, а больше денег не было. Она умерла. Корову зарезали на похороны. Осталось двое пацанов».

Шайирбу Сагынбаева, соратница Гульмиры по борьбе с раком и глава фонда «Вместе ради жизни», солидарна: борьба с онкологией идет рука об руку с гендерными предрассудками.

Например, жительницы Кыргызстана тратят на домашний неоплачиваемый труд в пять раз больше времени, чем мужчины. Это влияет на то, что уровень занятости среди кыргызстанок ниже, зарабатывают они меньше и имеют меньше шансов найти работу.

Сама Шайирбу регулярно разъезжает между своим домом, хостелом для жительниц регионов, приехавших за лечением, и мастерской для онкопациенток.

По ее словам, в семьях больных часто встает финансовый вопрос. Например, ее подопечные из мастерской нередко прибегают к кредитам или продают имущество, чтобы вылечиться от онкологии. При этом Минздрав сообщает, что ежегодно тратит более 500 тыс. долларов на лечение больных раком шейки матки — от 300 до двух тысяч долларов на каждую пациентку.

С выводами активисток согласны и «Врачи без границ». Представительница организации Джамиля Барсанаева поделилась с «‎Медиазоной», что в Чуйской области проживает много внутренних мигрантов, которые зачастую живут скромно. В таких парах женщины нередко зависят от супругов финансово и не могут самостоятельно распоряжаться бюджетом на свое здоровье.

Культурные и религиозные предубеждения тоже влияют на женскую заботу о собственном здоровье. «Если женщина болеет — обращается, но если не болеет — не будет обращаться к гинекологу. Мужья говорят: "Ты же не болеешь, зачем тебе идти к врачу?". Поэтому ранняя диагностика страдает», — комментирует Барсанаева.

Ранняя диагностика

Несмотря на регулярные походы к гинекологам, в 2006 году Гульмира не смогла вовремя выявить у себя рак шейки матки. При этом РШМ — один из немногих видов злокачественной опухоли, развитие которого можно предвидеть с помощью скрининга и вылечить на ранних стадиях. Все потому, что в 95% случаев, рак шейки матки появляется у женщин из-за вируса папилломы человека.

По словам Гульмиры, она никогда не проверялась на ВПЧ — в начале 2000-х скрининг только-только запускали в странах с развитым здравоохранением. Однако более молодым кыргызстанкам, таким как Бегайым Замирбек, с этим повезло больше — сейчас сдать анализы предлагают многие частные лаборатории.

Бегайым живет в Бишкеке, строит карьеру в менеджменте, путешествует и ведет свой микроблог в инстаграм. В свои 35 лет девушка не обременена детьми и мужем, а деньги нередко инвестирует в свое здоровье.

В 22 года она обнаружила на своем теле бородавки. «У тебя же есть ВПЧ, потому что он есть у моей мамы, и у меня. Это нормально, это есть у всех. Если будут папилломы, удаляй их», — вскользь ответила мать кыргызстанки на ее переживания.

Но гинекологиня, к которой девушка впервые попала почти в 25 лет, так просто не отпустила ее со своего приема и направила сдать анализы на ВПЧ — они подтвердили онкогенный штамм вируса.

«Изначально, конечно, было страшно, ведь это неприятная правда. Но меня успокоили, что в истории моей семьи нет рака. Поэтому, если я буду ходить на плановые проверки, то это не так опасно, если вовремя выявить рак», — вспоминает разговор с врачиней бишкекчанка.

Сейчас она относится к своему статусу без паранойи. «Конечно, это ненормально, если у вас есть вирус. Но это и не страшно». Бегайым ежегодно обследуется у гинеколога и всегда держит под контролем вирус в организме. Она уверена — будь у нее возможность вакцинироваться от папилломавируса, она точно бы сделала это.

Прививка — сейчас, спасение — в будущем

Рак шейки матки — одно из самых распространенных онкозаболеваний не только в Кыргызстане, но и во всем мире. Чтобы снизить темпы заболеваемости, австралийские ученые еще в прошлом веке начали разрабатывать прививку от ВПЧ. В 2006 году вакцину стали успешно применять в разных странах мира

По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), Австралия, начав вакцинацию одной из первых, в ближайшие десять лет «имеет все шансы» избавиться от рака шейки матки, достичь почти нулевого показателя заболеваемости. Кыргызстан же начал вакцинацию лишь в 2022 году, позднее некоторых соседей по Центральной Азии.

По рекомендациям ВОЗ и национальных экспертов, прививку от папилломавируса в Кыргызстане ставят девочкам 11 лет. Однако в первый год ее делали и школьницам 12-14 лет, чтобы «‎скорее достичь эффекта коллективной защиты». В ряде стран любые желающие могут получить вакцину от ВПЧ, но в Кыргызстане пока это невозможно — ее делают лишь целевой группе.

Специалисты Республиканского центра иммунопрофилактики комментируют «‎Медиазоне», что ‎плановая вакцинация девочек-подростков позволит в будущем предотвратить заболеваемость и смертность от рака шейки матки, а также снизить распространение ВПЧ.

Однако тенденция отказов от прививок, которая наметилась в Кыргызстане в последние годы, сказалась и на вакцинации от ВПЧ. В комментарии «‎Медиазоне» глава РЦИ Гульбара Ишенапысова отмечает, что около 43% отказов от профилактических прививок связаны с религиозными предубеждениями. При этом жители Бишкека и Чуйской области чаще верят в антипрививочные мифы и не доверяют врачам из-за большего доступа к интернету.

Чтобы повлиять на родителей школьниц специалисты-иммунологи проводят информационные кампании о важности вакцинации совместно с акимиатами, школами, блогерами и др.

Тем не менее, страновой офис ВОЗ заявил «‎Медиазоне», что у Кыргызстана — хорошие показатели. «Вакцинация против ВПЧ продолжается, прививка входит в плановый календарь. <…> Мы с позитивом смотрим в будущее и уверены, что прививка поможет многим поколениям защититься от РШМ‎», — говорят в представительстве.

Однако вакцинация — не единственный шаг по искоренению рака шейки матки. В 2020 году Кыргызстан, как и другие страны мира, обязался обеспечить женщин доступной диагностикой РШМ и всем необходимым лечением. Сейчас Минздрав республики планирует развивать скрининговые обследования на первичном уровне — в центрах семейной медицины. А осенью 2023 года ведомство уже проверило на рак шейки матки почти полмиллиона кыргызстанок.

Гульмира тоже отмечает важность обследований. «Всем женщинам ежегодно нужно проходить осмотр гинеколога, <…> чтобы сравнивать анализы с прошлого года. Если предраковые процессы происходят, они легко поддаются лечению. Но даже если выявляется рак — это тоже лечится», — говорит кыргызстанка и добавляет, что нужно ставить себя на первое место, быть выше бытовых забот и предрассудков общества.