«Нас продали по очень низкой цене». Афганские журналисты бегут из страны, спасаясь от талибов
Дария Женисхан
«Нас продали по очень низкой цене». Афганские журналисты бегут из страны, спасаясь от талибов

Фото: Rahmat Gul / AP

Афганистан при «Талибане» стал опасным для журналистов местом. За 20 лет с момента падения режима талибов в стране появилась независимая пресса. Теперь медиа разрушены, журналисты либо бежали, либо исчезли. Боевики обещали не ограничивать свободу слова, но сразу взяли под свой контроль радиостанции и крупнейшие телеканалы страны. «Медиазона» разбиралась, что происходит с афганской журналистикой при «Талибане», и поговорила с корреспонденткой кабульской газеты Фатимой Фрамарз, наблюдавшей за приходом талибов к власти из-за границы.

Талибы и журналисты

Афганистан считается одной из самых опасных для журналистов стран, ежегодно попадающей на первые места в списках государств-лидеров по смертям корреспондентов. По подсчетам «Репортеров без границ», за 2020 год в стране были убиты пять сотрудников СМИ — довольно скромный для обычно более жестокой по отношению к журналистам страны показатель. Только в апреле 2018 года в терактах смертников «Исламского государства» погибли десять журналистов. «Репортеры» расценили эту атаку как «наиболее тяжкое посягательство на сотрудников СМИ в Афганистане с момента свержения талибов в 2001 году».

«Талибан», управлявший страной с 1996 по 2001 год, фактически уничтожил институт журналистики в стране — тогда боевики запретили все медиа, кроме «Голоса шариата», транслировавшего исключительно пропагандистские и религиозные программы.

Снова захватив Афганистан в августе 2021 года, талибы пообещали не устраивать репрессий в отношении журналистов. Впрочем, еще 14 августа талибы взяли под контроль крупнейшую радиостанцию Кандагара и переименовали ее в «Голос шариата». Новый «Голос» начал транслировать новости, политическую аналитику и декламацию Корана, и отказался от музыки. Где находятся сотрудники радиостанции и позволили ли им вернуться к работе, неизвестно.

Еще в апреле Human Rights Watch фиксировали поступающие афганским журналистам угрозы. Боевики, по их информации, знали о месте работы, передвижениях местных корреспондентов и их близких. «Заставив критиков замолчать с помощью угроз и насилия, "Талибан" подорвал надежды на сохранение открытого общества в Афганистане», — заключила правозащитница Патриция Госсман.

По словам пресс-секретаря движения Забихуллы Муджахида, СМИ «могут быть полезны» афганскому обществу. Талибы, утверждает New York Times, поменяли стратегию в отношении медиа и соцсетей и намерены использовать их для контроля населения.

«В одном из видео представитель талибов заверил медицинских работников, что они могут сохранить свою работу. В другом боевики сказали сикхам, религиозной группе меньшинства, что они свободны и защищены. В третьем — предложили новую законность в Кабуле. "Талибан" превратил соцсети в мощный инструмент для приручения оппозиции и трансляции своих сообщений. Они используют тысячи аккаунтов Twitter — одни официальные, а другие анонимные — чтобы успокоить народ», — пишет газета. Муджахид активно ведет твиттер.

При этом за несколько недель правления «Талибана» стало известно о давлении на как минимум одну редакцию и одного журналиста. С апреля 2021 года 51 афганистанское медиа прекратило работу. Некоторые издания, как отмечалось, перешли под контроль «Талибана» и стали голосом их движения.

16 августа боевики ворвались в офис ведущего телеканала Афганистана TOLOnews и изъяли у охранников табельное оружие, заверив, что они занимаются обеспечением безопасности редакции. 20 августа стало известно, что на западе Афганистана талибы убили близкого родственника репортера Deutsche Welle и тяжело ранили другого члена его семьи. По информации руководства медиакомпании, они искали журналиста, который успел эвакуироваться в Германию. Его семья, спасаясь от боевиков, бежала из дома.

«Убийство родственника одного из наших сотрудников "Талибаном" показывает, насколько опасно журналистам и их семьям находиться в Афганистане в настоящее время. По всей видимости, "Талибан" целенаправленно ищет журналистов», — сказал генеральный директор DW Петер Лимбург.

Афганская журналистка-беженка в Международном аэропорту имени Бенито Хуареса в Мехико, 25 августа 2021 года. Фото: Marco Ugarte / AP

«Мы потеряли все очень быстро»

«Мы не ожидали, что это произойдет так быстро. Поэтому нас шокировало падение Кабула. Пару месяцев назад все прогнозы говорили о том, что талибы не войдут в большие города, как они обещали, подписывая соглашения с США в 2020 году. Это было абсолютно неожиданно», — рассказывает журналистка газеты Etilaat Roz Фатима Фрамарз.

Фрамарз работала журналистом-расследователем и корреспондентом в Кабуле. Она покинула страну до передачи власти боевикам и уже месяц живет в Бишкеке, куда приехала по программе летней школы ОБСЕ. Фрамарз собиралась вернуться домой 15 августа — в день, когда талибы взяли Кабул без боя, а президент Ашраф Гани сбежал из Афганистана.

«За несколько дней до краха Кабула мы с одним из моих коллег работали над коррупционным кейсом, касающимся процесса выбора молодых представителей в ООН. Но мы не смогли его закончить, потому что Афганистана больше не было. С тех пор мы перестали работать над отчетами о расследованиях, делать анализы, проводить обсуждения и брать интервью. Мы передаем только последние важные новости», — утверждает Фрамарз.

В беседе с «Медиазоной» до передачи боевикам столицы журналистка рассказывала, что с начала 2021 года ее коллеги попали под очень жесткий прессинг — ежедневно, по ее словам, погибали один-два сотрудника медиа.

«Уходя утром из дома, я понятия не имела, вернусь вечером или нет. Каждый день я прощалась с мамой, как в последний раз. Ужасно, когда не знаешь, будешь ли ты жив завтра или нет», — объясняла Фрамарз.

Сейчас журналистка и ее коллеги не верят словам «Талибана» относительно свободы слова и безопасности репортеров. «Талибы не держат обещаний — у них нет такого понятия. Они повторят все те злые и жестокие вещи, что делали в девяностых», — уверена она.

Первое время, по рассказу Фрамарз, она была в ступоре — ее работа изменилась, многие коллеги боялись открыто заниматься журналистикой, а по родному городу ходили вооруженные боевики.

«Я была шокирована, испугана и совершенно не знала, что делать. Потом я поняла — нас продали по очень низкой цене, мы потеряли все очень быстро. Нашу страну передали "Талибану", ничего не оставив для обычных граждан. Тогда я стала помогать афганцам подать заявки на переселение в США и Великобританию», — говорит журналистка.

Полный хаос

22 августа Forbes опубликовал материал с историями афганских журналистов — некоторые из них приняли решение об эвакуации, когда талибы подобрались к столице, немногие остались.

«Я женщина в опасной стране. Если я не могу быть журналистом, я предпочту ничего не делать и просто оставаться дома», — рассказала корреспондентка из Кабула.

Репортеры оценивали ситуацию как небезопасную для журналистов и сотрудников медиа-агентств. «Все знают, кто я. Они ожидают, что "Талибан" поймает меня в любое время», — делился другой журналист.

Один из журналистов, работавших в Афганистане последние шесть лет, рассказал, что чувствует, будто ему разбили сердце. «Я был свидетелем надежды всех этих молодых людей. Мы думали, что впереди светлое будущее и что мы всегда будем иметь поддержку международного сообщества. Нам дали надежду, а потом отняли ее», — сокрушался он.

Фатима Фрамарз согласна с коллегами. По ее словам, то, что сейчас происходит в Афганистане, можно назвать «полным хаосом».

«Кабул, Герат, Кандагар, Мазари-Шариф — вообще все города — полны мужчин со странными лицами и в странной одежде, женщины и молодые пары исчезают с улиц, кафе закрыты, торговые центры немноголюдны, люди приходят покупать только одну вещь — дорожный чемодан», — рассказывает Фрамарз.

Она не собирается возвращаться на родину. Ее семья тоже успешно эвакуировалась из страны.

«Меня никто не ждет. Ни семьи, ни друзей, никого, с кем я могла бы поговорить после возвращения. Почему я должна возвращаться под контроль этой жестокой группировки, когда даже моих близких нет рядом? У меня больше нет дома», — резюмирует Фрамарз.