Я работаю в поликлинике в Караганде, в центре первичной медико-санитарной помощи. Коронавирус сильно поменял нашу работу — мы до последнего думали, что нас не сократят, а потом на все отделение общей практики оставили по неделе работы [в месяц]. Наше отделение вообще сейчас уходит на удаленную работу и сокращенную вполовину зарплату. Мы из дома будем консультировать пациентов и записывать их на дистанционные консультации к узким специалистам или к врачу общей практики. И если понадобятся какие-то лекарства, то будем передавать такую информацию [специалистам]. Очень много пенсионеров, которым нужны лекарства, мы должны их выписывать. Но кто будет их разносить, если мы на удаленной работе?

Мне удалось поработать на блокпосту в апреле, такая хорошая возможность выпала. У нас [в поликлинике] четыре отделения, и медсестры оттуда по очереди дежурят на блокпосту. Тебе просто сообщают даты и говорят, вот, есть дневные и ночные смены, выбирайте. Я была один раз [на блокпосту] и мне предстоит еще один раз, первого мая. В поликлинике более-менее условия. А вот блокпост — треш.

Их у нас поставили еще в марте, когда ввели режим ЧП. Я работала на том, который на трассе в Павлодар. Очень много людей приезжает в город на работу. С заводов, на заводы. И все фуры, все рабочие проезжают этот блокпост. [Проверяют там] всех, кто выезжает и кто въезжает. Я стояла на той стороне, где въезжают в город.

[Для работы] там ничего не предназначено. Есть вагончик, в нем мы переодеваемся. И у нас есть время посреди ночи, минут пятнадцать, чтобы покушать. Пока одна медсестра сменяет другую. И на этом все. Вагончик стоит посреди блокпоста, в нем даже не погреешься. Потому что тогда ты не сможешь контролировать машины, которые въезжают.

Туалеты, естественно, были на улице. Просто по старинке, как в степи ставят туалеты, вот такие же — тупо дырка в земле. И больше одного раза туда ходить не хочется, потому это нереально, на улице, на холоде. Ни покушать, ни сходить в туалет. Там, конечно, кормят, но из еды, как в армии, там какие-то холодные рожки с подливой и хлеб. Нам сразу сказали, что берите, конечно, что хотите попить и поесть, но времени у вас на это не будет. Это просто не по-человечески, никто такое не выдержит.

Неработающие тепловизоры

Смена длится 12 часов — я была в вечернюю, то есть с девяти вечера до девяти утра. Нас привозят туда от поликлиники на служебной машине. Есть два варианта: либо тебе дают новый противочумный костюм, либо, если после прошлой смены костюм не порвался, ты будешь надевать его. Хотя он, естественно, одноразовый, и должен сразу утилизироваться. Ну и, в принципе, он не на 12 часов — его нужно менять либо каждые шесть, либо каждые три часа. Получается, что инфекция туда-сюда [гуляет], если бы шесть часов [носки], то еще куда ни шло, но не двенадцать. Маски выдают на шесть часов, то есть [на смену тебе] дают две. Марлевые, которые шили прямо в поликлинике. Тогда [медперсоналу] просто выдали марлю и, кто умеет шить, шил маски. Они достаточно плотные, ничем не хуже, может, даже лучше, чем обычные, потолще.

Нас туда привезли, мы переоделись. И приняли смену предыдущую, которая дневная. Нам передали листочки — там все, кто въезжал в город. Легковые, фуры, и сколько человек. Когда мы приняли смену, переоделись, нам сразу же говорят — «а вы знаете, у нас тепловизоры не работают, на холоде вообще просто невозможно [включить]». А это первая половина апреля, у нас тогда снег ночью шел. Нам сказали, чтобы мы [прибор] грели подмышкой, чтобы он хотя бы включиться мог, потому что померить он в любом случае не сможет. Все это время мы его судорожно пытались согреть, держа подмышкой как можно сильнее.

Чтобы если попался какой-то водитель, который спросит, какая у него температура, можно было бы хотя бы прошлую историю показать, когда мы мерили, из истории [измерений] — там 36,6, например. Сейчас, как потеплело, [тепловизоры] хотя бы начали работать в дневные смены.

Холод и тикток

На блокпосту стоят три медсестры — две на выезде и одна на въезде. Еще один гаишник стоит, ну, из органов, и двое военных, СОБР. Правда от них толку вообще никакого, они ничего там не делали. Они в тупую стояли в телефонах — кажется, весь тикток пролистали.

Прежде чем начать работать, ты выслушиваешь десять тысяч подкатов от всех окружающих тебя ментов и военных, потому что они все молодые и все стоят там, работают, неделями без выходных. И все время в ночь — у них есть время только заехать домой, переодеться, поспать и опять на работу. И ты стоишь на этом блокпосту, тебе негде греться абсолютно. Если только не повезет, как было в моем случае — потому что приехал какой-то главный военный с проверкой и заметил, что я стою на холоде, а вокруг негде греться. И он сказал, чтобы для меня хотя бы посередине поставили «камаз», чтобы я могла там погреться. Но это чисто дело случая, просто везение. Потому что если бы он не приехал, я бы простояла всю ночь на улице. Но в этом «камазе» я почти и не грелась, потому что туда пошли те самые военные, просматривающие тикток.

Многое зависит от везения. Там две смены ментов — один стоит до 12 часов, потом на три часа уходит спать. В это время стоит другой, потом они меняются. Мне попались нормальные, потому что они знали, что термометры не работают, и прикрывали. Говорили водителям: «Да-да, у тебя все нормально, проезжай давай». Но, естественно, так не всегда, есть свои минусы — были случаи, когда они мне говорили: «Ну, ты же знаешь, что там проверять, давай я схожу пока по делам». Типа ты же знаешь какие там справки смотреть, посмотри, я пока сбегаю.

У нас не было такого, что мы можем поспать, этих трех часов. Нас ведь всего два человека, а поток машин большой — я сижу, записываю все одна. С другой стороны, [на выезде из города], одна записывает, вторая проверяет температуру. Водителям главное, чтобы их пропустили. Я «меряю» у них температуру [неработающим тепловизором], смотрю справку с работы, что им нужно въехать, спрашиваю, где они прописаны — и это все. Хотя вообще [менты] должны сообщать на пост, что проезжает там легковая или фура, но у меня-то рации нет, я их просто пропускала. И на посту тоже пропускали.

«Ты просто стоишь, чтобы сделать отчет»

Перерыв был, когда принесли еду. Каждый по одному ходил, по пятнадцать минут, потому что машины не заканчиваются. Это было часов в двенадцать ночи, был такой большой поток машин. Перерыв в потоке был только часа в три, а потом заново. Кормили нас в том же вагончике, где мы переодевались. Там есть крохотная узкая комната, где стоит узенький столик. Условий только, чтобы немного поесть и погреться.

За смену очень много машин, где-то 230-250 машин. И вообще вся суть утренней смены в том, что под утро руководство уже требует, чтобы мы написали отчет вместе с ними — сколько было легковых, сколько грузовых, кто, зачем и почему приезжал в город. Мы должны посчитать сколько их было ночью всего. Их было очень много, особенно под утро — выстраивается тогда огромная очередь на мосту, все едут из ближайших поселков, не успеваешь их проверять. Еще есть целые автобусы, там человек 36-40 в каждом.

И каждого этим неработающим тепловизором нужно проверить. Естественно, нужно еще создать видимость того, что он работает — ну хотя бы включить его, пролистать историю, чтобы люди не подумали, что это все бесполезно. Хотя это и бесполезно.

[При осмотре на блокпосту] ты основываешься только на симптомах, спрашиваешь, есть ли они вообще. А по сути ты просто стоишь там, чтобы сделать отчет, сколько людей выехало и сколько въехало. ГАИ этого не делает, как я поняла, только мы ведем записи. Хотя [кадров у них], в принципе, хватает.

На блокпост едут медсестры общей практики — это те, которые обслуживают участки. И обычно на участке две медсестры, есть, конечно, где [людей] не хватает, там одна, такие участки не отправляют на блокпост.

В Караганде много врачей и медсестер на карантине… Но на коронавирус меня не проверяли и наших вроде не проверяют. Проверили [всех] только в «Гиппократе» — возможно, потому что в Темиртау в одной из их больниц обнаружили коронавирус у главной медсестры.