На прошлом заседании, 15 июня, суд перешел к судебному следствию несмотря на то, что адвокат Ильяшева Виталий Воронов все еще не получил материалы дела. Прокурор уже начал зачитывать обвинительный акт, когда его перебил Воронов. Защитники потребовали отвода судьи Залины Махарадзе. 16 июня судья Медеуского районного суда №2 Фаррух Омаров им в этом отказал.
Адвокаты Ильяшева несколько раз просили суд перенести заседания в офлайн из-за плохой связи — защитники периодически друг друга не слышали. Но судья и прокурор настаивали, что никаких проблем со связью нет.
Также адвокаты Ильяшева беспокоятся за его здоровье: защитник Нурлан Рахманов сказал, что Ильяшев «отхаркивается кровью». Адвокат Таир Назханов сообщил, что у него есть справка от лечащего врача Ильяшева Оксаны Медковской о том, что у активиста бронхиальная астма. Судья пригласила на онлайн-заседание врача СИЗО; по его мнению, состояние Ильяшева «удовлетворительное». В итоге судья решила, что Ильяшев может продолжать участие в заседаниях.
Судебное заседание должно было начаться в 10:00, но из-за технических неполадок задержалось на 40 минут.
Подсудимый Ильяшев просит судью Залину Махарадзе снять маску, на что судья делает ему замечание. «Вы мне в зале суда будете замечания делать, а сейчас я в тюрьме», — говорит Ильяшев.
Судья объявляет перерыв на 15 минут, чтобы Ильяшев обсудил со своими адвокатами ходатайства.
Адвокат Ильяшева Таир Назханов просит допросить свидетелей на предмет того, есть ли в постах Ильяшева «опасность общественному порядку», о которой говорит сторона обвинения.
«Ранее защитой было предъявлено ходатайство о признании Nur Otan потерпевшим, но в основу этого отказа было положено мнение прокурора, якобы действиями Ильяшева была создана опасность общественному порядку. Но обвинением не было предъявлено доказательство этой опасности, поэтому просим допросить свидетелей», — говорит Назханов.
Адвокат называет девятерых человек, среди них — Аида Альжанова, Галым Агелеуов, Асет Наурызбаев и Асем Жапишева.
По словам Назханова, в публикациях Ильяшева есть ссылки на СМИ — Liter.kz, Kapital.kz, Zakon.kz — что «является доказательством отсутствия заведомой ложности заявлений».
Также адвокат говорит о сомнениях в достоверности политологического исследования. Политолог Роза Акбарова, которая проводила его, должна предоставить документы, доказывающие наличие у нее высшего политологического образования, отмечает защитник.
«В заключении эксперта должно быть указано образование, квалификация и опыт работы по специальности. Но в заключении — и я цитирую — указано "стаж экспертной практики с 2007 года", "стаж экспертной работы с 2008 года", поэтому правомерно спросить эксперт ли это», — продолжает Назханов.
По словам адвоката, Акбарова ссылается на источники 2003-2009 годов, которые уже утратили свою актуальность и не все они казахстанские.
«В тридцати видах экспертиз нет политологической экспертизы. Поэтому нужно узнать, какую методику выбрала Акбарова, поэтому ее необходимо допросить, конечно <...> Акбарова говорит, что у нее четыре высших образования, но в справке написано, что у нее диплом по истории. Где юридический диплом, где политологический, где социологический?» — заключает адвокат.
Адвокаты Виталий Воронов и Нурлан Рахманов поддерживают ходатайства коллеги, кроме истребования документов о квалификации эксперта Акбаровой, потому что «суд не может восполнять пробелы следствия».
«Все сомнения в ее квалификации должны трактоваться в пользу нашего подзащитного», — сказал Воронов.
Прокурор Дастан Мырзагали просит отказать в ходатайстве о допросе свидетелей, потому что они не имеют отношения к делу. Но ходатайство о проверке того, состоит ли эксперт Акбарова в Nur Otan, он оставляет на усмотрение суда.
Ильяшев попросил прокурора подвинуть камеру, чтобы было видно его лицо. До этого момента были видны только руки и локти обвинителя.
Назханов еще раз просит суд вызвать свидетелей, потому обвинение говорит о том, что Ильяшев нарушил общественный порядок.
«Общество же не может быть безликим, кто-то же должен выйти и сказать: "Да, я этот пост прочитал и теперь ночами спать не могу"», — протестует адвокат.
Судья объясняет, что свидетелей будут допрашивать после оглашения обвинительного акта — после того, как Ильяшев признает или не признает вину.
Адвокат Нурлан Рахманов просит изменить меру пресечения для Ильяшева с заключения в СИЗО на подписку о невыезде.
Его коллега Воронов говорит, что к его ходатайству об изменении меры пресечения были приложены четыре ходатайства о личном поручительстве, но их не рассмотрели.
«Прошу рассмотреть и изменить меру пресечения если не на подписку о невыезде, то хотя бы на поручительство», — сказал Воронов.
Прокурор уточняет, что арест не может превышать шесть месяцев, но его можно продлить до года. «Считаю, что нет оснований для изменения меры пресечения», — говорит он.
По словам Рахманова, срок содержания Ильяшева под стражей истек вчера, 17 июня.
Прокурор зачитывает обвинительный акт Ильяшева и спрашивает, все ли ему понятно.
— Нет, не понятно, — отвечает подсудимый.
— Ну, когда начнем ваш допрос… — начинает судья Махарадзе.
—Вы же говорите, понятно или нет, вот мне не понятно, — перебивает ее Ильяшев.
— Что вам непонятно? — уточняет судья.
— Что за общественное объединение в акте? Как называется? Я не понимаю. Объясните, прокурор, — говорит Ильяшев.
— Вы не имеет права задавать мне вопросы, — отвечает прокурор.
— Ладно, суд, объясните, — снова обращается к судье Ильяшев.
— Вы вину признаете? — спрашивает она.
— Нет, конечно. Я свое конституционное право реализовывал, — отвечает Ильяшев.
Подсудимый Ильяшев утверждает, что, по «инсайдерской информации», решение по его делу примут завтра, 19 июня, до 16:00.
«Думаю, что будет нарушение моих прав. Хочу, чтобы вы это зафиксировали, чтобы это было в протоколе. Не позднее понедельника мне дадут 4 года 8 месяцев лишения свободы», — говорит Ильяшев.
Судья спрашивает, откуда у Ильяшева такая информация. Ильяшев отказывается называть свои источники.
— Кто дал вам такую недостоверную информацию? — спрашивает судья.
— Давайте проверим просто, я своих источников раскрывать не буду. Но много сторонников моей борьбы.
— Хочу напомнить вам, что суд является независимым.
— На бумаге, да. Посмотрим, посмотрим.
— Никто не вправе вмешиваться в дело.
— У вас голос дрожит.
Адвокат Виталий Воронов замечает, что согласно части 2 статьи 366 УПК сторона обвинения должна первой представить все доказательства.
Защитник Рахманов поддерживает коллегу и просит допросить специалистов, которые занимались заключением. Судья отвечает, что не принимала решение о вызове специалистов, говорилось только о приобщении их выводов.
— Вы обещали решить вопрос, уважаемый суд. Я настаиваю на том, чтобы специалисты были допрошены в суде. Мы настаиваем на том, чтобы допрос Ильяшева был после остальных допросов, — говорит Рахманов.
— Порядок уже был установлен, — отвечает прокурор Мырзагали.
Судья с ним соглашается.
— Сначала доказательства предоставляет сторона обвинения. Я рекомендую своему подзащитному не давать показания до того, как сторона обвинения не предъявит все доказательства, — продолжает Рахманов.
Альнур Ильяшев и адвокат Назханов поддерживают его. Рахманов напоминает судье, что срок ареста Ильяшева закончился вчера, и сейчас он находится в СИЗО незаконно.
— Суд примет решение в совещательной комнате, — говорит судья.
— Вот мы ждем, — отвечает адвокат.
— В принципе, мы не против допросить [эксперта Розу] Акбарову онлайн. Она вообще на связи, — включается вдруг прокурор.
Судья Махарадзе хочет перейти к допросу подсудимого, но адвокаты протестуют.
«Первыми допрашивают защитники. Мы не получили разрешения подзащитного на это, поэтому допрашивать мы его не будем», — говорит адвокат Воронов.
Судья игнорирует заявление адвоката, на что Воронов, повышая голос, произносит: «Вы не имеете на это права по закону!»
— И что, мы сразу потом к исследованию материалов перейдем? — спрашивает Воронов.
— Ну я же говорю: пятница, 16:00, — улыбаясь, комментирует Ильяшев.
Адвокат Назханов снова просит прокурора предоставить им доказательства вины Ильяшева и допросить эксперта Акбарову.
— Либо сообщить суду, что доказательств нет, — отмечает другой защитник Ильяшева Воронов.
— Доказательства существуют, — отвечает прокурор Мырзагали.
— Предъявите тогда!
— У суда на столе они.
Судья говорит, что уже определен порядок выступления сторон. Адвокат Назханов напоминает судье, что вопрос о мере пресечения остается открытым. После этого она уходит в совещательную комнату.
— Уважаемый суд, а когда продолжится заседание? — спрашивает прокурор.
— Думаю, быстро, сейчас пару звонков сделает, — комментирует Ильяшев.
Заседание возобновилось. У адвоката Нурлана Рахманова ходатайство:
— В связи с необоснованным и немотивированным отказом в изменении меры пресечения и приобщении к делу видеозаписи, по которому требовался письменный отказ, а не устный, чего судья не сделал. В данном случае судья допустила нарушение наших прав. Прошу отвод.
Судья объявила перерыв для рассмотрения ходатайства об отводе.
Процесс возобновляется с судьей Махарадзе. Теперь адвокат Таир Назханов заявляет отвод всему составу суда №2 Медеуского района Алматы. Для решения по этому вопросу вопросу судья Залина Махарадзе снова удалилась в совещательную комнату.
— Не была обеспечена объективность. Ильяшев не получил разъяснение, в чем он обвиняется, было нарушено право на защиту. Мое ходатайство было рассмотрено с нарушением, потому что из-за плохого звука я был уверен, что оно было удовлетворено полностью, но это не так, — объясняет Назханов.
Назханов утверждает, что не понимает, почему из девяти свидетелей суд решил допросить только двух.
Судья Махарадзе вернулась и отказала в отводе состава суда.
«Согласно статье 52 УПК дела первой инстанции рассматриваются единолично. Отвод судьи мы уже рассмотрели. В этой связи ваш отвод отклоняем», — сказала судья.
Адвокат Назханов снова ходатайствует об отводе судьи Залины Махарадзе. И она снова удаляется в совещательную комнату.
Еще один отвод судье Махарадзе рассматривает судья Турсынхан Саликов.
— Мы сегодня в течение нескольких часов увидели столько грубых нарушений УПК... Такой судья подлежит отводу. Прошу удовлетворить мое ходатайство, — говорит адвокат Назханов.
Адвокаты Воронов, Рахманов и их подзащитный Ильяшев поддерживают ходатайство.
— Судья Махарадзе была назначена Назарбаевым, вы тоже носите мантию благодаря ему. Любое лицо будет действовать в интересах конкретного человека, тут не стоит вопрос о независимости. Как может судья Махарадзе пойти против человека, который сделал ее судьей? — рассуждает Ильяшев.
Судья Саликов выслушал доводы адвоката и ушел в совещательную комнату.
Судья Турсынхан Саликов вернулся из совещательной комнаты и отказал в отводе Залины Махарадзе.
— Согласно Конституции, вы имеете право реализовывать свои права в уголовном процессе. Указанные доводы относятся к предмету рассмотрения. Суд не усмотрел оснований для отвода, — сказал Саликов и ушел.
— Гражданке Махарадзе нужно только УПК соблюдать. У нас остались еще адвокаты, которые могут отводы заявлять? — спрашивает одного из своих адвокатов Ильяшев.
— Нет, но и судей в Медеуском суде, кажется, для рассмотрения отводов не осталось уже, — отвечает защитник Рахманов.
Онлайн-заседание по делу Альнура Ильяшева. Скриншот: Медиазона
Заседание продолжается.
— Уважаемые адвокаты, ваши действия недопустимы с точки зрения профессионализма. Ильяшев, вы хотите определенности в этом деле? — спрашивает судья Махарадзе.
— Да, конечно, вот, по УПК, — отвечает Ильяшев, показывая кодекс с закладками.
— Ну да, но вы хотите определенности? Мы за это время могли допросить свидетелей уже. Вы желаете давать показания? — снова спрашивает судья.
— Только после того, как обвинение предоставит доказательства, — отвечает Ильяшев.
Суд переходит к допросу свидетелей. В суд вызвали общественную деятельницу Аиду Альжанову и политическую активистку Данаю Калиеву. Адвокат Назханов отмечает, что дать показания готова активистка Айжан Кенес, и просит ее допросить. Судья соглашается.
К заседанию подключается Айжан Кенес — подруга Ильяшева. Активист упоминал ее в посте про волонтерство и благотворительную акцию. Этот пост не входит в основу обвинения, но был изучен экспертами в числе 51 публикации Ильяшева на предмет критики партии Nur Otan и правительства.
— Мне известен этот пост. Это было во время карантина, мы вызвались помочь людям — это была акция супермаркета Magnum, мы собирали продуктовые пакеты. Это была наша гражданская инициатива, со мной был Альнур, Даная и Кайша, — отвечает на вопросы адвоката Кенес.
По ее словам, она познакомилась с людьми, которые организовывали акцию и всю ночь собирали продуктовые пакеты.
— Почему в этой статье, как вы считаете, Альнур обращается к вам в том числе? О чем он говорит? — спрашивает адвокат Назханов.
— Наверное, потому что эту акцию хотели приписать Birgemiz. Мне было все равно под каким флагом выступать — это карантин, кто-то остался без еды. Многие вызвались, в том числе Альнур, он такой альтруист, всегда готов помочь, — рассказывает Кенес.
— Когда вы занимались этой раздачей, Ильяшев говорил, что не видел представителей Nur Otan там. Вы их видели? — интересуется адвокат.
— Нет, никаких нуротановцев не было, — отвечает девушка.
Далее вопросы задает Ильяшев.
— Айжан, скажи, пожалуйста, как мы добрались до этого Magnum?
— На машине.
— Ты принадлежишь к партии Nur Otan?
— Нет.
— Я там в посте пишу: «Помню шутки этой сортировочной ночи». Ты помнишь, что я шутил, что это припишут партии?
— Да, ты говорил, что эту акцию припишут Nur Otan.
Адвокат Назханов спрашивает Кенес, читала ли она посты Ильяшева, и какие эмоции они у нее вызвали.
— Для меня это очевидные посты, это каждый третий казахстанец может сказать. Не каждый осмелится это сказать, но думает так каждый третий. Негативных эмоций не вызывают, это просто независимое мнение — за это судить бессмысленно, — отвечает свидетельница Кенес.
— Для вас это был призыв к нарушению общественного порядка?
— Нет, абсолютно. Не вижу там призывов к нарушению порядка или режима ЧП, там ничего криминального.
Подсудимый Ильяшев показывает Кенес публикацию, где говорится, что Nur Otan оказывает помощь социально уязвимым слоям населения и спрашивает, помнит ли она их.
— Да, помню эти сумки. Это были мы сами, наша гражданская инициатива. Birgemiz пытается все гражданские инициативы под одну гребенку. Мы должны были сказать, что мы сами это сделали, без всякого Nur Otan. Но раз они себе приписали — это на их совести.
Теперь вопросы задает прокурор Дастан Мырзагали.
— Как давно вы знакомы с подсудимым Ильяшевым?
— Заочно знала его где-то больше года.
— В каких отношениях вы состоите? Как тесно общаетесь?
— Он мой друг и соратник.
— Когда вы приехали в этот Magnum?
— К часам к 12, наверное, пока блокпосты проехали… Число не помню, в марте. Через неделю после ЧП примерно.
— А в какой Magnum?
— В стороне рынка «Алтын Орды».
— Кто еще присутствовал в машине?
— Дамир, Кайша Байнулдинова. Ильяшев был за рулем.
— У вас было разрешение передвигаться во время карантина?
Защитник Назханов протестует и говорит, что это не имеет отношения к делу.
— Имеет отношение, потому что мы проверяем достоверность. Я проверяю, была ли вообще Айжан Кенес там, — отвечает адвокату прокурор.
— Нас никто не задерживал, ну, было наверное.
— Разрешение от кого? Кто подписал, какого числа?
— Я не могу вам сказать, это было в марте.
— Ну вы же сказали, что было разрешение?
Прокурор продолжает задавать вопросы:
— Вы сказали, что не было никаких нуротановцев. Как вы определили это?
— Когда мы пришли, нас встретили только сотрудники супермаркета. Там не было никаких нуротановцев, — говорит девушка.
— Magnum не такой уж и маленький. Вы успели обойти и все рассмотреть? Вы полностью обошли периметр? Все складские помещения, вообще все? С чего вы взяли, что эту акцию хотели приписать фонду Birgemiz? Кто хотел?
Кенес мотает головой и закатывает глаза; адвокаты просят снять эти вопросы, потому что она такого не говорила. Прокурор дальше задает вопросы свидетельнице.
— Вы когда этот пост прочитали?
— На следующий день, наверное.
— Вы дальше этот пост распространяли?
— Нет.
— Как партия эта называется? Кто ее финансирует?
— Я откуда знаю? У вас некорректные вопросы.
Ильяшев протестует и спрашивает, какое отношение партия «ХАК» относится к делу.
— Для всесторонности и объективности необходимо установить все детали дела, — говорит судья Махарадзе.
— Вы считаете данный пост общественно опасным? — спрашивает Кенес прокурор.
— Нет.
— А у вас политологическое образование есть?
— Нет, я работала журналистом, у меня техническое образование.
— Где сейчас работаете?
— На фрилансе.
— Доступным суду языком скажите.
— Самозанятая.
— Спасибо.
Адвокат Воронов отказывается задать вопросы свидетельнице Кенес из-за нарушений со стороны прокурора.
— Я не буду задавать вопросы свидетелю, но не потому, что у меня их нет, а потому, что я не могу участвовать в процессе с такими нарушениям, которые допускает сторона обвинения. Подсудимый не обязан доказывать свою невиновность. То, что сейчас происходит — попытка обвинения доказывать свою невиновность, и это до того, как сторона обвинения предъявила доказательства, — говорит Воронов.
Свидетельницу Кенес отпускают, ее допрос окончен. Следующей будут допрашивать активистку Данаю Калиеву.
Показания дает активистка Даная Калиева. Адвокат показывает пост Ильяшева и спрашивает, о чем там идет речь.
— Речь идет о том, что после объявления ЧП я прочитала в фейсбуке, что на склад супермаркета Magnum требуются волонтеры, чтобы фасовать продукты. Там были Кайша, Альнур, Айжан и Дамир. Я точно не помню дату, но это было почти сразу после объявления ЧП. Тогда еще передвижение по Алматы не запрещали. У них была договоренность, со слов менеджеров, с акиматом, но у них не хватало рук.
В первый день были с Альнуром, во второй день я привела еще 18 человек, которые не указаны в посте. Потом я сорвала поясницу и координировала работу по телефону. Пока окончательно не запретили передвигаться по городу, в фасовке участвовали многодетные матери. Я даже фамилии могу назвать, — вспоминает Калиева.
По ее словам, там не было представителей партии Nur Otan.
— Там проверяли температуру и записывали всех в журнал. Вы можете изъять эти журналы при желании. Там не было никакого Nur Otan. А потом мы увидели эти сумки, которые мы сами фасовали, знаем каждый их уголочек, — продолжает активистка. — Дело в том, что мы прекрасно знаем, как выглядят эти продуктовые наборы. И когда Ильяшев написал этот пост и упомянул там меня, я обратила внимание на то, что эти сумки как-то подозрительно похожи и, конечно, появились вопросы. Так что я понимаю, что хотел сказать Ильяшев этим постом.
Адвокат Назханов задает ей вопросы.
— Вам известны посты, за которые обвиняют Ильяшева?
— Да.
— Вы их читали?
— Да, они в открытом доступе.
— Вы находите призыв к нарушению общественного порядка в этих постах?
— Нет, совсем нет. Я даже считаю, что это написано интеллигентно и даже лучше, чем заслуживают люди, о которых написано в постах. В посте «Гора родила мышь» есть отсылка к профиту фонда Birgemiz. Смысл этого поста в том, что на пиар этого фонда было потрачено не меньше, чем на конкретную адресную помощь людям. Там нет никакого оскорбления, побуждения к действиям, — объясняет Калиева.
Вопросы задает подсудимый Ильяшев.
— Я в посте пишу: «Думаю, вы помните шутки сортировочной ночи». Вы помните эту шутки? Я шутил, что это все потом припишут партии Nur Otan.
— Да, мы еще смеялись, так и оказалось. Ты был прав.
— В этом посте есть ложь? Про ваше участие, про сумки?
— Нет, лжи там нет. Это все можно подтвердить, видеозаписи есть с камер Magnum, журналы есть. Есть документальное подтверждение.
К допросу переходит адвокат Нурлан Рахманов.
— У меня есть три вопроса. Кем предоставлялись эти продукты?
— Могу сказать только со слов администраторов и сотрудников. Они утверждали, что это по заказу акимата Алматы.
— Продукты вам как по акту давали? По весу?
— Там был норматив — 400 наборов в сутки. Собирались они на одном складе. Magnum в апорте самый крупный, туда все собирали. Актов не было, только норматив — 400 сумок.
— В первую ночь вы сколько сумок подготовили?
— Мы 400 не осилили. Некоторых продуктов еще не хватало. Сумки с крупами и холщовые сумки с чаем и печеньем, мы где-то 200 собрали. Потом администрация уже, увидев, что мы с ног валимся, позвала кассиров и других сотрудников, мы вместе с ними собирали.
— А вот эти сумки, вы лично отдавали их? Представителям партии Nur Otan или акимату?
— Нет, они остались в Magnum, потом приехала машина туда и отвезла в некий акиматовский штаб, откуда развезли по адресам. Мы так поняли, что в этот штаб обращались те, кому было нужно.
— Последний вопрос: тот пост про волонтерскую акцию, у вас вызвало в душе это какое-то негодование, что вас не указали?
—Негодование — да, но дело даже не в том, что имена не указали, просто много сил на это положили многодетные матери. Те самые уязвимые слои населения. Они не только себе это фасуют, но и таким же мамам, как они. Это подло со стороны правящей партии.
— Сколько длилась эта работа?
— Не могу сказать точно по датам. Недели две точно, пока не стало совсем сложно с передвижением по городу.
Теперь вопросы Калиевой задает прокурор.
— Как давно вы знакомы с Ильяшевым?
— Я не помню, но я достаточно хорошо его знаю.
— Примерно — год, полтора?
— Ну я не помню, так бывает. Честное слово. Пусть будет по вашем — допустим, два года.
— Два года, записал. Если вопрос задаю, значит важно. Буду в прениях использовать. В каких отношениях состоите?
— Дружим семьями.
— Вы привлекались ранее?»
Адвокаты просят снять этот вопрос, потому что к делу он не относится. Судья соглашается.
— Чьи это продукты были?
— Раз они находились на складе Magnum — значит, супермаркета Magnum.
— Магнумские значит. Вы с какой целью туда поехали?
— Просто помочь, люди иногда так делают.
— Согласен с вами. Эти посты, которые выложил и распространил Ильяшев, вы сказали, что это не ложь?
— Да.
— Вы со всеми постами ознакомились?
— Да, знакома со всеми его постами с момента объявления ЧП.
— А страничка была открыта или только для друзей?
— Открыта для всех.
— То есть кроме вас другие могли ознакомиться?
— Да.
Судья спрашивает, может ли Калиеева доказать, что это те сумки. Калиева отвечает, что да: «Они фирменные, с лого Magnum, поэтому да».
Следующей будут допрашивать экспертку Розу Акбарову, которая делала заключение по постам Ильяшева.
Судья зачитывает выводы заключения Акбаровой от 20 апреля.
«В постах имеется негативная информация о партии Nur Otan, выраженная в оценочной форме. В случае несоответствия действительности могут быть интерпретированы как причиняющие вред деловой репутации партии Nur Otan. [Посты] направлены на формирование негативного мнения о партии», — зачитывает заключение судья.
Акбарова полностью соглашается с выводами. Ей задает вопросы прокурор.
— На основании чего вами даны такие выводы? Какую литературу вы использовали? Какие вопросы были представлены перед вами следователем?
— Нам был поставлен вопрос, имеется ли в постах информация, угрожающая общественной безопасности в условиях чрезвычайного положения. Была приложена филологическая экспертиза. Утверждения Ильяшева могут нанести вред партии, государству и обществу.
— Какое образование вы имеете для дачи такого заключения?
— Мной были приложены копии документов. У меня высшее историческое, политологическое и социологическое образования.
Вопрос задает Назханов.
— Имеется ли в представленных материалам угроза общественному порядку, гражданам и государству? Не является ли это правовым вопросом?
— Извините, у меня может выключиться телефон в любой момент. Там написано признаки информации, не информации. Экспертная информация отличается тем, что мы ищем не деятельность, а признаки деятельности. Этот вопрос не входит в правовую область.
— Как у вас в дипломе указана специальность?
— Преподаватель истории и соцполитичкских наук. В соцполитические науки входит политология. Это можно на википедии посмотреть.
— А юридическое у вас есть?
— Да, есть. Я не прикладывала его, потому что была привлечена, как политолог к экспертизе.
У Акбаровой 1% заряда на телефоне, она подключила телефон к зарядке и теперь приложила телефон к уху. Участники процесса вместо лица экспертки смотрят на ее ухо.
Около часа адвокаты спорят с эксперткой Акбаровой по поводу ее образования. Также адвокаты ставят под сомнения ее экспертизу из-за того, что 14 апреля (от этого числа сделано заключение Акбаровой) она не могла находится в Алматы из-за введенного режима ЧП.
Адвокаты заявили о ходатайстве об истребовании информации о перемещениях Акбаровой. Прокурор возражает, потому что это «не относится к материалам уголовного дела».
В итоге судья отказывает в просьбе адвокатов, потому что Акбарова сказала, что приехала в Алматы на машине.
Дальше адвокаты снова спрашивают про методики, которые использовала Акбарова в своем заключении. Адвокаты спрашивают, почему Акбарова ссылается на зарубежную литературу и устаревшие источники.
Акбарова говорит, что указывает литературу, которую считает нужной.
— Может ли литература другого государства применяться для оценки нашего государства?
— Академическая литература не дает описание политической ситуации, это алгоритмы политических исследований.