«Есть процент мужчин, которые боятся, что у женщин появится выбор». Что мешает равноправию полов в Узбекистане

Достижения и статистика: на что опираются индексы?

В конце 2024 года узбекистанские СМИ сообщили о достижении: страна совершила рывок в вопросах гендерного равенства, заняв 52-е место в рейтинге GEGI. Этот индекс оценивает ситуацию с правами женщин по пяти ключевым показателям: управление, образование, работа, предпринимательство и предотвращение насилия.

По данным GEGI, Узбекистан не только улучшил свои позиции на 51 пункт (по сравнению с 2022 годом, когда страна находилась на 103-м месте), но и обогнал Россию, а также всех соседей по региону. Формально это позволило республике войти пятерку лучших стран по динамике положительных изменений в области гендерного равенства.

Председатель Сената Олий Мажлиса Танзила Нарбаева прокомментировала это достижение, объяснив успехи реформами и программами на вовлечение женщин в научные проекты и обучение девочек цифровым навыкам.

Ирина Матвиенко призывает не слишком доверять индексам. «Они часто опираются на количественные измерения, которые можно при необходимости подогнать, чтобы цифры выглядели убедительно. В странах с недостаточно развитыми системами сдержек и противовесов, а также в странах с признаками автократии, такие данные могут быть искажены», — отметила она в беседе с «Медиазоной. Центральная Азия».

В качестве примера Матвиенко приводит статистику по парламентским выборам 2024 года. Олий Мажлис Узбекистана стал лидером в Центральной Азии по числу женщин-депутатов: они получили 57 мантадов из 150. В 2015 году Узбекистан занимал 126-е место по этому показателю среди 193 стран.

«Означает ли это, что женщины у нас стали активнее участвовать в политической жизни? Если проанализировать какие-то высказывания, инициативы партий или отдельных депутатов, я бы так не сказала», — добавляет Матвиенко. «ООН скажет завтра, что 40% женщин должно быть в парламенте. Я вам гарантирую у нас будет где-то плюс-минус 40%».

«Воплотить в жизнь мечты и устремления женщин Узбекистана»

Лозунги о равенстве и освобождении «восточной женщины» пришли в регион вместе с советской властью. В 1938 году жительницы Узбекской ССР впервые получили право избирать и быть избранными, и с тех пор формально их права уравняли с правами мужчин. Однако, как отмечает платформа The Equal Future, традиционные патриархальные ценности и гендерные стереотипы продолжали сохраняться в узбекском обществе как в советский период, так и после обретения независимости в 1991 году.

Женщины все также сталкивались с ограничениями в разных сферах. Хотя законодательство и оставалось на их стороне, на практике ситуация была иной. Общественное мнение и чиновники на местах нередко придерживались «традиционных» взглядов, указывает The Equal Future. Многие узбекистанцы продолжали считать, что мужчина — глава семьи, и именно он решает, как тратить семейный бюджет, как воспитывать детей и имеет ли право жена работать за пределами дома.

Поворотным моментом в борьбе с гендерным неравенством стала речь президента Шавката Мирзиеева в 2018 году. Выступая на торжественном мероприятии по случаю 8 Марта, он призвал «воплотить в жизнь мечты и устремления женщин Узбекистана» и обвинил комитеты женщин, махаллю и другие общественные организации в формальном подходе, который не оказывал реальной помощи семьям, женщинам и девушкам, находящимся в трудной жизненной ситуации.

«Вследствие этого на местах накопилось множество проблем, для решения которых не были приняты конкретные адресные меры», — отметил президент. В ответ на это, под руководством властей был создан исследовательский центр «Оила», основной задачей которого стало укрепление браков, изучение вопросов репродуктивного здоровья, решение проблем, с которыми сталкиваются современные семьи, и наблюдение за семьями из «группы риска». Сотрудники центра начали выездные исследования по всей стране, беседуя с женщинами о насилии и других семейных проблемах.

«У нас есть такая особенность: если президент что-то озвучивает, это сразу же выходит на уровень государственных решений и инициатив», — объясняет Матвиенко резкий поворот в гендерной политике. Она признает, что не может точно сказать, что именно побудило власти взяться за проблему, но считает, что значительную роль в этом сыграло общее ослабление цензуры в стране.

Также в 2018 году в Узбекистане заработала горячая линия для женщин, подвергшихся насилию. Танзила Нарбаева, возглавляющая Комитет женщин, рассказывала журналистам, что никто из сотрудников не ожидал такого наплыва звонков и просьб о помощи, которые поступили по этой линии.

Шаги навстречу равенству

С тех пор в стране началась активная работа: с 2019 года власти приняли более 20 законов и правовых актов, направленных на защиту прав женщин и улучшение их социального положения. Некоторые ключевые инициативы:

• Закон «О гарантиях равных прав и возможностей для женщин и мужчин» (2019 год).

Это один из первых шагов президента Шавката Мирзиеева в законодательной борьбе за гендерное равенство. Документ предусматривает равные права граждан во всех сферах — от здравоохранения и образования, до культуры и социальной защиты.

• Закон «О защите женщин от притеснения и насилия» (2019 год).

Этот закон стал важным шагом в борьбе с бытовым насилием. В нем дается юридическое определение сексуального, физического, экономического и психологического насилия, а также прописываются права жертв. Нововведения включили возможность выдачи охранных ордеров и предоставления временного убежища в шелтерах. До принятия закона случаи бытового насилия редко доходили до судов, так как правоохранители стремились примирить стороны ради «сохранения семьи».

• Закон «Об усилении защиты интересов женщин и детей» (2023 год)

Этот закон приняли на фоне роста преступлений против половой свободы женщин и детей. Нововведения включают:

Административные и уголовные наказания за сталкинг, домашнее насилие и сексуальные домогательства.

Ужесточение мер наказания за преступления против половой неприкосновенности детей, включая отмену условно-досрочного освобождения для насильников.

В 2023 году по новым статьям закона к ответственности привлекли 9131 человек, сообщил пресс-секретарь Верховного суда Азиз Абидов.

• Изменения в трудовойм кодексе (2023 год)

Закреплено равенство труда и недопустимость дискриминации. С 2024 года женщинам разрешили управлять автобусами и грузовиками.

Кроме того, в 2025 году в Узбекистане должен заработать реестр граждан, совершивших или склонных к совершению совершивших насилие над женщинам Для работы с этими людьми будут привлечены инспекторы-психологи Национальной гвардии, которые займутся воспитательными мерами.

Проблемы внедрения

Несмотря на значительный объем реформ, преступления против женщин и гендерное неравенство остаются серьезной проблемой в Узбекистане. По данным Amnesty International, домашнее насилие продолжает широко практиковаться в республике, а глубокие социальные нормы и недостаточные механизмы подачи жалоб мешают женщинам искать защиту.

Матвиенко подчеркивает, что успех реформ зависит не только от принятия законов, но и от их реального внедрения. «Здесь же в целом [нужно обращать внимание на] механизм имплементации [законодательных инициатив], механизм разделения властей, независимости властей. Во всех сферах он (этот аспект — ред.) сильно отражается на любых реформах, которые у нас в стране проводят», — рассказала эксперт.

По словам Матвиенко, многие инициативы властей внушают надежду, но их практическая реализация вызывает противоречивые оценки. «В каких-то моментах она внушает оптимизм, в других — оставляет желать лучшего».

Госдепартамент США в своем докладе о ситуации с правами человека за 2023 год отметил усилия Узбекистана в улучшении прав женщин. Однако, как подчеркивают исследователи:

• Отсутствие точных данных о количестве случаев сексуального насилия затрудняет оценку масштаба проблемы.
• Механизмы реализации законов остаются недостаточно эффективными.
• Укрепившиеся социальные нормы продолжают препятствовать женщинам в обращении за помощью.

В своем докладе «Узбекистан: страновая гендерная оценка» эксперты Всемирного банка отметили, что если бы средние зарплаты женщин в Узбекистане были подняты до уровня мужчин, это вывело бы из нищеты более 700 тысяч человек.

«Однако укоренившиеся гендерные нормы, согласно которым женщины в первую очередь несут ответственность за уход и домашние обязанности, препятствуют прогрессу», — сказано в документе.

Реформы в общественном сознании

Проблема гендерного неравенства в Узбекистане выходит за рамки отдельных законодательных инициатив. Эксперты подчеркивают, что важнейшим элементом реформ должно стать вовлечение общества, особенно мужчин, в процесс изменения устоявшихся стереотипов.

«Можно бесконечно принимать десятилетние стратегии, составлять дорожные карты, писать статьи о расширении прав и возможностей женщин, но мы никогда не достигнем своих целей, пока не обеспечим понимание широкой общественности, особенно мужчин, сути проводимой политики», — отмечал Асилжон Муминов, менеджер проектов Центра поддержки гражданских инициатив Ферганской области.

С Муминовым заочно соглашается и Матвиенко. «Недавно на YouTube вышло мое интервью Дмитрию Середину. Я вам просто предлагаю почитать комментарии под этим видео. Там абсолютно все негативные комментарии от мужчин, а все позитивные от женщин», — говорит эксперт.

По словам собеседницы, она встречает в своем окружении разных мужчин с разным мнением, но отмечает, что в обществе явно есть определенный процент тех, кто боится потерять свою власть над женщинами.

«Есть процент мужчин, которые очень сильно боятся, что у женщин появится выбор», — говорит Матвиенко. Рассуждая о том, какие решения и меры могли бы помочь в работе, эксперт указывает на важность борьбы с иерархиями власти в целом. По ее словам, именно это лежит в основе всех видов насилия, в том числе, патриархального.

«Причины гендерного насилия не в том, что есть мужчины, которые бьют женщин. Причина любого насилия, и в том числе гендерного, — это иерархии власти, которые создаются и поддерживаются обществом, где есть кто-то "сильный" и есть кто-то "слабый". У "сильного" есть право над "слабым". И когда я об этом говорю, гендерное насилие наверняка не первое, что всплывает у вас в голове. Это и деколониальные нарративы, и в целом вопрос устройства государственной власти, причем как формальных, так и неформальных институтов», — отмечает Матвиенко.

«Менять политику в сфере гендера, не меняя подход к структурам власти, — сложная задача», — добавляет она. Говоря о том, насколько устойчивым может быть гендерный прогресс в Узбекистане, Матвиенко указывает на риск, что «все это превратится в красивый фасад, а реальные перемены окажутся косметическими».