«Иерархи РПЦ изменили Христу». Уголовное дело за попытку создать не зависящую от России церковь в Казахстане

МЗ: Что побудило вас заявить о желании открыть в Казахстане иной православный приход?

ИВ: Вопрос о необходимости повысить самостоятельность Православной Церкви Казахстана обсуждался священнослужителями давно. Архиепископ Алексий (Кутепов) еще в 90-е годы предлагал создать здесь экзархат. Впоследствии был создан митрополичий округ. Однако его самостоятельность иллюзорная. Митрополита и епископов назначают в Москве. Вообще, архиерей — это выборная должность. В официальных документах так и говорится, что епископ был избран. Но на самом деле никаких выборов нет, а проводимая Синодом процедура избрания, где слову патриарха никто не смеет перечить, ничем не отличается от назначения. Назначаемые из России церковные начальники не знакомы с местной спецификой и ведут себя так, как будто они в России находятся.

Следует сказать, что в РПЦ давно установился авторитарный епископский стиль управления. Отношение к священнику там — как к крепостному, а голос прихожан и вовсе никого не интересует, если, конечно, они не спонсоры-олигархи. Естественно, такое положение вещей устраивает не всех, поэтому в среде духовенства идут разговоры о необходимости самоуправления, чтобы митрополита и епископов избрали не в Москве, а в Казахстане; чтобы кандидаты были из числа местных священников. Это принесло бы большую пользу Церкви в Казахстане, так как способствовало бы искоренению многих негативных явлений. Конечно, Москва не позволит положительно решить ни этот, ни другие важные церковные вопросы. Из этих-то разговоров и родилась идея автокефалии, которую не я придумал.

В начале весны 2022 года я подписал коллективное антивоенное письмо священников с требованием прекратить боевые действия и обратился к собратьям-священникам и к руководству епархии с миротворческой инициативой. Мои предложения были отвергнуты, и меня пытались убедить, что действия России оправданы и чуть ли не спасительны. Раз я не согласен, мне было предложено молчать. Конечно, я не мог принять такого требования, так как это было бы попустительством злу и предательством миротворческих идеалов Христа. Вот я и выступил в поддержку инициативы, которую кто-то из казахстанцев высказал в соцсетях — призыв к выходу Казахстана из союзов с Россией (ЕАЭС и ОДКБ). Мне показалось это разумным: раз мы не можем остановить агрессию, мы должны порвать связи с агрессором, чтобы не быть соучастниками его преступлений. И в дополнение я высказал идею о необходимости самоуправления Православной Церкви Казахстана. Я не имел в виду создание какого-то нового религиозного объединения. Только озвучил пожелание к существующей в Казахстане Церкви.

Прошло время. Я вынужден был уйти из РПЦ. Православную веру я сохранил. От священного сана не отрекался. Но с религиозной организацией отношения порвал. Это решение было продиктовано, во-первых, пониманием, что эта религиозная организация отступила от Христа — иерархия РПЦ слишком долго добивалась близости с российской властью и, добившись, предпочитает не замечать, что эта близость стала изменой Христу. И, во-вторых, давлением, которое оказывалось на меня из-за моих взглядов на отношение христианина к войне и на построение церковно-государственных отношений, которые отличались от официального курса руководства церкви.

Ко мне стали обращаться люди, которые хотят молиться в православной церкви, но не желают ходить в храмы РПЦ, потому что патриарх Кирилл и другие иерархи поддерживают агрессора и оправдывают войну. Мои слова о самоуправляемой церкви в Казахстане они восприняли как желание создать новое религиозное объединение. Они просили меня открыть свою церковь. Поступали также пожелания от граждан Казахстана, не принадлежащих к православию, но опасающихся, что через РПЦ Кремль осуществляет в Казахстане свое влияние. Они предлагали и даже требовали от меня создать независимую церковь, чтобы ослабить позиции «русского мира» в Казахстане. Я скептически относился к этому. Не считал себя вправе заниматься созданием церковной организации. Вообще в тот период я переживал разочарование и не находил в себе сил для такой деятельности.

Длительное время я писал в Фейсбуке посты с критической оценкой явлений русской культуры и истории, а также русской религиозности, которые, на мой взгляд, стали почвой, на которой произросла человеконенавистническая идеология, приведшая к агрессии России против Украины и к напряжению в международных отношениях, вплоть до угрозы ядерной войны. Один из постов, опубликованный в начале августа 2023 года, был написан эмоционально и в резких тонах, но не нарушал границ приличия. Я написал, что на фоне совершающихся российской армией военных преступлений русская культура вызывает отторжение, тошноту, и что РПЦ — «самая омерзительная из земных религий, которая не имеет ничего общего с христианством». Конечно, я не преследовал цели оскорбить чьи-либо чувства и тем более посеять вражду, лишь высказал свои ощущения, проистекающие из личного религиозного опыта.

В начале декабря 2023 года, воскресным утром, мне позвонила прихожанка и сказала, что в Вознесенском соборе священник объявил о сборе подписей под заявлением в прокуратуру с требованием возбудить уголовное дело против меня из-за опубликованного за 4 месяца до этого поста. В этом храме я служил несколько лет, и многие прихожане относились ко мне хорошо. Я представил, какое недоумение и смущение они испытали, когда их призвали подписать заявление, целью которого было упечь священника за решетку. В тот момент я понял, что не имею права оставлять их. Для тех из них, кто понимает, что церковь существует не для оправдания войны, не для интриг и не для сбора подписей, я должен постараться создать православное религиозное объединение, свободное от влияний «русского мира».

Обсудив этот вопрос с единомышленниками, мы решили, что нужно провести учредительное собрание, как того требует казахстанское законодательство, а также составить обращение к Вселенскому Патриарху с прошением создать в Казахстане свое представительство. Прежде, чем приступить к подготовке, мы обратились к президенту Казахстана с просьбой поддержать нашу инициативу. 21 декабря 2023 года был получен ответ, что государство не будет вмешиваться и что создать и зарегистрировать религиозное объединение — наше законное право. Тут же, уже 26 декабря, уголовное дело, в возбуждении которого заявителям раньше отказывали, все же было открыто. Поводом стало не заявление «пострадавших», а рапорт полицейского, обнаружившего вдруг давно забытый пост.

Моя версия: кто-то из высокопоставленных лиц РПЦ или из их покровителей попросил дать делу ход. Каковы их мотивы: отомстить мне за антивоенную позицию или воспрепятствовать созданию религиозно объединения — несущественно.

МЗ: Почему вы решили заявить об открытом на вас уголовном деле только сейчас?

ИВ: Зная, что в моих действиях отсутствует состав преступления, — это подтверждается заключением экспертизы — я надеялся на законное разрешение ситуации, а именно — на прекращение дела в разумные сроки. Но опыт показывает, что причина не в законе, а в интересах влиятельных сил. Поэтому решил обратиться за защитой к президенту и общественности.

МЗ: Почему вы уверены, что затягивание уголовного дела в отношении вас — это политическое давление?

ИВ: По моим наблюдениям, в нашей стране в последние годы на политических активистов и лидеров мнений оказывается сильное давление со стороны власти. В том числе, наши следственные органы помогают российским коллегам преследовать релокантов с активной публичной антивоенной позицией. Я не принадлежу ни к первым, ни ко вторым, но моя популярность как человека, призвавшего Казахстан к разрыву союзнических отношений со страной-агрессором, раздражает многих, в том числе, и власть имущих. О политической подоплеке моего уголовного дела говорят и мои адвокаты.

МЗ: Вы чувствуете за происходящим еще и «руку Москвы», или это именно, как вы говорите, давление со стороны местных церковных авторитетов? Насколько казахстанская церковь зависит от РПЦ?

ИВ: Православная Церковь в Казахстане — часть РПЦ, полностью подконтрольная патриарху всея Руси. Даже сана меня лишить они не могли самостоятельно — потребовалось утверждение Москвы. В настоящее время эта религиозная организация сильно политизирована, она стала идеологическим дополнением кремлевского режима. Никакого инакомыслия она не допускает: ты должен либо исповедовать, как Гундяев, что так называемая СВО — это «священная война», либо тебя лишат сана и, если не успеешь эмигрировать, посадят в тюрьму. Казахстан — это не Россия. Здесь, надеюсь, Закон выше произвола.

МЗ: То есть, в РПЦ есть культ личности патриарха, по-вашему?

ИВ: Я бы не сказал, что это культ личности. Скорее — это искажение догматического учения о Церкви, проистекающее из свойственного русскому человеку патернализма, а также склонности православия в русском изводе к монархизму. Для них патриарх равно церковь. Отсюда суеверный страх к критике священноначалия — боятся таким образом согрешить против Церкви.

МЗ: Вы говорили, что вас «вытравили» из казахстанской церкви — как это произошло?

ИВ: Были созданы токсичные условия. Бойкот со стороны собратьев, придирки к каждой мелочи, недоброжелательные и даже оскорбительные выпады. Со стороны начальства — отстранение от работы в епархии и в семинарии, командировка (а по сути — ссылка) в дальний приход, запрет принимать исповедь и произносить проповеди. Самое главное — постоянные попытки убедить меня, что Россия права, и, якобы, она спасает Украину от нацистов и сатанистов; а также требование публично попросить прощения у Путина и российских военных, которых я будто бы оклеветал.

МЗ: Вы утверждаете, что даже больше, чем за позицию, вас «давят» из-за желания открыть в стране отличный от РПЦ православный приход. Почему он нужен, по-вашему, местным православным?

ИВ: Православные в Казахстане имеют право исповедовать веру во Христа без примесей идолопоклонства. Потому что нарративы идеологии «русского мира» — это именно идолопоклонство. К тому же, мы не хотим, чтобы церковь была инструментом влияния российской политики на внутренние дела Казахстана.

МЗ: То есть, по-вашему, антивоенно-настроенный православный не может продолжать быть прихожанином РПЦ?

ИВ: На моем опыте — нет. Как я уже сказал, иерархи РПЦ изменили Христу. Я размышлял над тем, допустимо или нет для христианина, понимающего, что иерархия отступает от заповедей Христа, принимать таинства в данной церкви в своей статье «Новое сергианство». В подобной ситуации век назад святитель Кирилл (Смирнов) запрещал причащаться в храмах Московской Патриархии. При этом он не отрицал благодатность таинств в этой церкви. Я солидарен со св. Кириллом.

МЗ: Каков ваш как «опального священника» план максимум: автокефалия казахстанской церкви?

ИВ: Никаких конкретных планов у меня нет. Хочу просто жить, желательно, на свободе, молиться Богу и помогать людям. А автокефалию Православная Церковь Казахстана, придет время, сама провозгласит и без моего участия.