«Существование в истории такого имени как Мустафа Чокаев говорит о том, что у казахов даже в новейшей истории было государственное образование — "Туркестани мухтариат". Вот в чем самая главная заслуга Чокаева и таким образом он должен стоять в пантеоне казахстанской славы, он и Тынышпаев, как основоположники казахской государственности в новейшей истории», — утверждает казахстанский кандидат исторических наук и автор книги «Туркестан в 1917 году» Болат Асанов, который уже долгое время занимается изучением личности Шокая.

Асанов описывает Шокая как человека, который «возвышался над толпой, над временем, и шел навстречу актуальным запросам современности с беззаветной верой в историческую перспективу».

Истоки Туркестанской автономии

Идея создания Туркестанской автономии появилась практически сразу после февральской революции. Немаловажную роль в этом сыграл Мустафа Шокай, который вернулся из Петербурга весной 1917 года и начал издавать в Ташкенте газету «Бирлик туы». Именно на ее страницах он впервые высказался о независимости тюркоязычных народов.

В апреле Шокай принял участие в Туркестанском съезде общественных организаций в Ташкенте. Тогда же был создан Туркестанский Национальный Совет, а самого Шокая избрали председателем его постоянного исполнительного комитета.

«Я был младше всех по возрасту, и мне было несколько неловко быть председателем. Но сам факт свидетельствовал о малочисленности выходцев из местной интеллигенции. А период был самый ответственный», — вспоминал позже Шокай.

В июле 1917 года Мустафа Шокай принял участие в Первом Всекиргизском съезде в Оренбурге как делегат от Сырдарьинской области, населенной в основном казахами. На съезде обсуждалась форма государственного управления, автономия, земельный вопрос. Кроме того, была оформлена первая казахская политическая партия «Алаш». Тогда же Шокая избрали делегатом на Всероссийское Учредительное собрание и на Всероссийский съезд мусульман «Шура-и-Исламия».

31 августа 1917 года Шокай стал членом Туркестанского комитета Временного правительства. В него также входили бывшие депутаты первой и второй Госдумы Алихан Букейханов и Мухамеджан Тынышпаев. Комитет располагался в Ташкенте до конца октября, пока власть в городе не перешла к большевикам. После этого Шокай перебрался из Ташкента в Коканд. Также оттуда переехал и краевой совет мусульман — «Шура-и-Исламия».

Объявление автономии

По словам историка Болата Асанова, придя к власти в Ташкенте в конце октября 1917 года, большевики не доверили ни одного поста местным жителям. Это стало одной из предпосылок для создания Туркестанской автономии.

«Считали, что они не доросли еще до этого. Они продемонстрировали старый, царский, колониальный подход. На волне всего этого и создалась эта Туркестанская автономия. Мало того, автономия создалась, ее приветствовали все национальности, живущие в крае, все. Даже бывшие царские чиновники и чиновники администрации временного правительства, кроме большевиков. По всему Туркестану прошли манифестации в ее поддержку», — объясняет Асанов.

В книге большевика Петра Алексеенкова «Кокандская автономия» приводится выдержка из напечатанного в «Нашей газете» отчета о заседаниях первого после Октябрьской революции съезда Советов Туркестанского края, который прошел в ноябре 1917 года. Тогда большевики зачитали декларацию, где утверждалось, что включение мусульман в органы власти считается неприемлемым «в виду полной неопределенности отношения туземного населения к власти ССР и КД», а также из-за того, что в среде автохтонного населения нет «пролетарских классовых организаций».

В конце ноября 1917 года в Коканде был созван IV чрезвычайный краевой мусульманский съезд. На нем рассматривалось предложение атамана Дутова о вхождении Туркестана в «Юго-восточный союз», а также вопрос об автономии Туркестана. Президиум съезда был избран в составе 12 человек, в числе которых был и Мустафа Шокай.

Предложение атамана Дутова о вхождении Туркестана в «Юго-восточный союз» не приняли из-за разногласий между участниками съезда. При этом, как писал Алексеенков, ссылаясь на газету «Вакт», все выступавшие на съезде указывали на необходимость борьбы с большевиками и объявлении Туркестана автономным.

После принятия резолюции 28 ноября была провозглашена автономия Туркестана. На курултае также было решено назвать новое территориальное образование «Туркестани мухтариат».

Как писал историк Салават Исхаков, в автономном правительстве были представлены основные тюркские народы края и национальные меньшинства: правительство возглавлял министр-председатель и министр внутренних дел казах Мухамеджан Тынышпаев; его заместителем был татарин Ислам Шагиахметов; министром иностранных дел стал казах Мустафа Шокай; управляющим отделом народной милиции и общественной безопасности — узбек Усман Ходжаев; министром землеустройства и водопользования — узбек Хидаятбек Юргули-Агаев; министром продовольствия — узбек Абиджан Махмудов; замминистра внутренних дел — казах Абдурахманбек Уразаев; министром финансов — еврей Соломон Герцфельд; председателем Военного Совета правительства и главой вооруженных сил — татарин Магди Чанышев.

«С большевиками он был непримирим»

Как писал Алексеенков, во многом большевики оценивали Туркестанскую автономию и Шокая как контрреволюционеров и приверженцев ислама, выступающих за управление регионом по законам шариата. Однако историк Салават Исхаков приводил цитаты Шокая о том, что некоторые члены правительства были «материалистами» и «вольтерианцами», которые выдвигали «на первый план моменты политических свобод и социальной правды» и, при всем уважении к вере народа, не считали шариат средством национального освобождения.

«Нам казалось, что приличная автономия в пределах Российской демократической республики, дающая возможность развитию здоровых национальных начал, куда лучше широчайших свобод на основе шариата», — заключал Шокай.

При этом в исследовании Исхакова утверждается, что в октябре 1917 года, когда на улицах Ташкента шли столкновения, большевики пытались переманить Шокая на свою сторону и предлагали ему войти в состав Туркестанского Совнаркома в качестве председателя, но он отказался и покинул город.

«[Чокаев] не принимал идеи большевизма, он был солидарен с февральской революцией, а с большевиками он был непримирим. Ему были близки идеалы февраля, февральской революции, когда рухнуло самодержавие», — объясняет историк Асанов.

Попытка объединения с алашординцами

Через месяц после объявления о создании Туркестанской автономии Мустафа Шокай сменил Тынышпаева на месте премьер-министра. С 5 по 13 декабря Шокай принимал участие во Втором Общекиргизском съезде в Оренбурге, где просил об объединении Степного края с Туркестанской автономией.

«Он приехал с целью просить делегатов, чтобы все Степные области вошли в состав Туркестана. Тогда получилось бы естественным путем объединить всех казахов административно. Казахи были разбросаны: в Туркестане примерно половина, а в Степных областях — другая половина. Жаль, что руководство съезда не пошло [на это]», — рассказывает историк Асанов.

Как писал российский историк Исхаков, большинство казахов, по оценке Шокая, выступали за объединение всех казахских областей с Туркестаном, в пределы которого входили области с преобладающей долей казахского населения — Сырдарьинская и Семиреченская. При этом меньшинство, возглавляемое Алиханом Букейхановым, Ахметом Байтурсуновым и Мыржакыпом Дулатовым, выступало за присоединение к автономной Сибирской области, так как опасалось влияния туркестанских консерваторов и клериков.

«То, что Чокаев не нашел понимания на Втором Общекиргизском съезде в Оренбурге, в результате которого Степные области не вступили в Туркестанскую автономию, точно подходит под определение атамана Дутова. Ему принадлежит фраза "В степи нет ни политики, ни партий, есть только борьба родов". Так что, вероятно, что одной из возможных причин случившегося была, грубо говоря, дележка портфелей, точнее, ее невозможность, потому что все руководящие посты в Туркестанской автономии уже были заняты», — считает историк Асанов.

По его мнению, трагедия казахского народа заключается в том, что его земли не вошли в состав Туркестанской автономии, так как это был исключительный момент, когда «казахи могли сами решить свою судьбу».

«Войди степные области в состав Туркестанской автономии в 1917 году, и уже был бы "Туркестани мухтариат", сложившийся окончательно. И тогда, после этого, любые изменения [границ] трудно было бы объяснить, тем более, если расчленять все очень топорно, как это сделал в итоге товарищ Сталин со своей командой», — считает историк.

При этом в январе 1918 года Туркестанское правительство решило созвать свой парламент на основе всеобщего, прямого, равного, тайного голосования, гарантируя немусульманскому населению треть мест. Выборы должны были пройти 20 марта 1918 года. Как писал Исхаков, такой общетуркестанский парламент сплотил бы всех туркестанцев и стал бы «непреодолимым препятствием для большевиков».

Сразу же после этого местные большевики по приказу из центра начали готовиться к ликвидации Туркестанского правительства.

Кокандские события и улемистский переворот

Положение Туркестанской автономии осложнялось еще и установившимся в Коканде двоевластием. Большевики, организовавшие Кокандский Совет, фактически контролировали только новую часть города, в то время как правительство автономии расположилось в старом.

В ночь с 11 на 12 февраля 1918 года, как писал в своих очерках Алексеенков, правительство автономии решило полностью взять власть в Коканде. В план входило захватить старую крепость, телефонную станцию, арестовать председателя Кокандского Совета Ефима Бабушкина, тем самым обезглавив силы большевиков, а также разрушить железнодорожные пути, чтобы отрезать сообщение с другими городами.

Однако большевики смогли быстро организоваться. Быстрый захват не удался, но военные силы автономии не оставляли попыток войти в крепость.

17 февраля начались официальные переговоры, в которых участвовали 27 человек со стороны Кокандского совета; со стороны правительства Кокандской автономии — 24. На них Чанышев сразу же выдвинул ультиматум о сдаче крепости до четырех пополудни. Иначе, угрожал он, «народ прорвет плотину дисциплины».

По словам Алексеенкова, ультиматум был неожиданностью не только для большевиков, но и для большинства представителей Кокандской автономии. Часть из них настаивала, что переговоры необходимо продолжать для достижения мира. В то же время улемисты требовали от Чанышева полностью прекратить контакты с большевиками и начать наступление. 18 февраля Чанышев все же дал согласие на ведение переговоров, поэтому улемисты решили действовать по-своему и прибегли к помощи Эргаша, у которого в подчинении были несколько тысяч вооруженных людей.

«Эргаш арестовал военного министра Чанышева и некоторых других министров. Затем были арестованы русские офицеры, находившиеся в вооруженных силах автономии. Самому Мустафе Чокаеву и некоторым другим членам его правительства удалось скрыться. Уже за городом, в одном из кишлаков, Чокаев был задержан дехканами и едва не был отправлен в Коканд, но случайно встретивший его знакомый помог ему бежать», — писал Алексеенков.

После переворота улемисты собирались объявить Эргаша Кокандским ханом, однако сделать это не получилось — в ночь с 18 на 19 февраля из Ташкента стали прибывать эшелоны с красноаремйцами.

Разгром автономии

Большевики начали переговоры с Эргашем и улемистами. Они потребовали сложить оружие, однако получили отказ. 19 февраля Красная армия начала бомбардировку старого города, а утром 20 февраля туда вошла пехота.

Как отмечал российский историк Исхаков, ссылаясь на свидетельства очевидцев, многие здания, в том числе правительственные, типографии и амбулатории, при разгроме Коканда сгорели. Превратились в пепел 11 тысяч дворов, 37 мечетей, 11 медресе, а также банки, магазины, коммерческие конторы, базарные лавки, магазины, школы.

«Одна треть старого города превращена в развалины, — сообщалось в газете "Улуг Туркистан" 2 апреля 1918 года. — Сейчас тысячи кокандцев остались без крова, одежды и еды. Такое, наверное, не бывает даже после войны… Точное количество погибших пока не известно. Кроме того, многие взяты в плен».

Отмечается, что при обстреле Коканда большевиками использовалась не только артиллерия, но и аэропланы, из-за чего погибли более 10 тысяч мирных жителей. Выходившая в Ташкенте газета «Бирлик Туы» писала, что большевики «сравняли с землей населенный мусульманами старый город, погубили тысячи жизней невинных, беззащитных мусульман, разграбили все имущество их».

После того, как Эргаш бежал из Коканда, к большевикам была отправлена делегация из старого города — мирные переговоры возобновились 21 февраля. Согласно договору, все население было разоружено и должно было признать власть Краевого Совета Народных Комиссаров. Так закончилась история Туркестанской автономии, которая просуществовала чуть более двух месяцев.