Ниязов, Бердымухамедов и комьюнити

В феврале 2021 года независимые туркменские медиа узнали о планах властей «изучить вопрос» о декриминализации добровольных сексуальных отношений между мужчинами. Об этом говорилось в третьем периодическом докладе страны в Комитет ООН по правам человека, представленном в 2020 году. Там, в частности, подчеркивалось, что эта статья редко применяется на практике.

О том, насколько редко туркменских гомосексуалов преследуют за их ориентацию, судить несложно. Например, в августе полиция Туркменабада «в ходе облавы на людей, подозреваемых в гомосексуальности» задержала известного в республике стилиста и парикмахера. На конец сентября он находился в местном изоляторе временного содержания, где «очень похудел, на его теле были видны синяки, а на лице разбиты губы и брови». В камере вместе с ним сидел другой подозреваемый по этой же статье. Источники отмечали, что он постоянно кричит о невозможности пережить позор, и просит себя убить.

В том же изоляторе сейчас содержатся как минимум еще 30 мужчин, обвиняемых в мужеложестве. 20 из них — фигуранты одного дела, которых обвиняют в групповом сексе. «Многие из них — работники пожарной части. Полицейские утверждают, что их поймали "с поличным" в ходе облавы», — писал Turkmen.news со ссылкой на источники, добавляя, что всех задержанных нещадно бьют, пытаясь добиться признания и доносов на коллег.

2 октября, все в том же Лебапском велаяте, в рамках борьбы с ЛГБТ-сообществом полиция начала задерживать и допрашивать мужские компании, которые сидели вместе в машине или проводили время в чайхане. Оказалось, что местные силовики не разрешают останавливаться в одном гостиничном номере двум мужчинам и предупреждают их, что любого, кто зайдет в комнату к другому, будут допрашивать на предмет возможного секса.

При этом добавлялось, что министерство национальной безопасности в регионе также работает «над выявлением лиц, подозреваемых в половых отношениях между сотрудниками полиции».

Главный редактор Turkmen.news Руслан Мятиев — один из немногих, кто долго изучал эту тему и брал интервью у осужденных по обвинению в мужеложестве. Рассуждая о преследовании гомосексуалов в Туркменистане, он отмечает, что происходящее на практике не вяжется с предоставленным ООН докладом, из-за чего вряд ли стоит рассчитывать на скорое изменение ситуации.

«Пока эта статья, естественно, не исключена, рассмотреть вопрос о декриминализации — это, как мы знаем, может длиться вечность. Но, например, можно за один день одобрить российские препараты от COVID-19, хотя в Туркменистане это немыслимо с учетом бюрократии. Поэтому не стоит надеяться, что в течение одного-двух дней или даже двух лет настанет момент, когда [эту статью] декриминализуют», — объясняет он.

По словам журналиста, несмотря на то, что статья о мужеложестве в Уголовном кодексе осталась еще с эпохи Советского Союза, во времена президентства Сапармурата Ниязова она почти не применялась.

«В ниязовские годы комьюнити особо не скрывалось. Да, были эти люди, все видели, все знали, кто и что из себя представляет, но дела до них особо никому не было. Ну есть и есть, не трогают никого, ну и ладно. Они устраивали вечеринки, где-то встречались. Вот есть в Ашхабаде одно место — единственный оставшийся памятник Владимиру Ленину, рядом с ним небольшой скверик. Вот это называлось их местом — плешкой. Там они общались, смеялись, веселились и их никто особо не трогал», — говорит Мятиев.

Как рассказывали Мятиеву туркменские гомосексуалы, которым удалось бежать из страны после освобождения из колоний, со смертью Ниязова многие представители сообщества надеялись, что статья и вовсе будет исключена из Уголовного кодекса. «Когда уже становилось ясно, что место президента займет Бердымухамедов, тогда люди из числа комьюнити между собой радовались, говорили: "О, теперь полегче будет"», — отмечает журналист.

Охота на геев

Надежды туркменских геев не сбылись. С приходом к власти Гурбангулы Бердымухамедова давление только усилилось. Их жизнь изменилась до неузнаваемости — многие получили реальные сроки, а после освобождения сбежали из страны. Кто-то не смог выехать из-за строгих таможенных правил для осужденных, другие остались по личным причинам, но о привычной жизни всем пришлось забыть.

«Всего того, что было, уже и в помине нет, вот этих вот встреч. Если и есть плотские утехи, то люди встречаются с сугубо проверенными партнерами — с теми, кого знают давно. Уже нет такого, чтобы знакомиться на специализированных сайтах, потому что они резонно говорят, что 90% туркменских профилей — это на самом деле фейковые профили, и это охота на них. То есть, если клюнешь, напишешь, ответишь, а, не дай бог, еще скажешь откуда ты, дашь номер телефона и как тебя звать — то все, за тобой придут уже на следующий день», — утверждает Мятиев.

Именно по такому сценарию развивалась история 26-летнего врача-кардиолога Касымберды Гараева, сделавшего каминг-аут в интервью радио «Азатлык» в конце октября 2019 года. Парень с детства идентифицировал себя как гей, но рос в религиозной семье и принять это было тяжело. Полностью осознать свою ориентацию Гараев смог лишь после того, как уехал на учебу в Минск. В 2018 году он был вынужден вернуться на родину, где решил познакомиться с парнем в интернете и назначил ему встречу.

«Мы назначали встречу в семь часов вечера, а когда я пришел, его на месте не оказалось. Я позвонил ему, он сказал, что скоро придет. Пока ждал, я решил зайти в аптеку купить лекарство для сестры. За мной зашли двое людей в гражданской одежде, надели наручники и увезли в полицейское отделение в районе Хитровки», — вспоминал Гараев.

В полиции врача били электрошокером, требовали признаться на камеру, что он гей, рылись в его телефонной книге и просили сдать других гомосексуалов. От уголовного дела Гараева спасло только то, что его дядя работал в службе охраны президента Туркменистана. Семья пыталась «вылечить» Гараева: его водили к мулле и психологу, а после пытались дважды женить, из-за чего он и решился на каминг-аут.

После интервью кардиолога вызвали на допрос в полицию, и он пропал без вести почти на полтора месяца. В конце декабря 2019 года родственники Гараева объявили эту историю провокацией хакеров, взломавших его аккаунты в соцсетях с целью «мести». Вместе с ним они связались с журналистами и назвали ранее рассказанную историю ложью. Это было последнее появление Гараева на публике. С тех пор он не выходит на связь.

«С декабря 2019 года он в сети не появляется. Все телефоны, которые у нас имеются, либо не отвечают, либо переданы другим людям, которые говорят, что мы не туда попали. Родители его не выходят на контакт и не отвечают на сообщения. Мы не знаем, что произошло с ним. Первое время все это делалось под контролем его отца. Он публиковал фотографии предновогоднего Ашхабада, Касымберды ходит там, он живой и все с ним нормально. Но после 30 декабря 2019 года о нем нет никаких вестей», — рассказывает Мятиев, не исключая, что врач может до сих пор находиться в тюрьме.

Волны

По словам Руслана Мятиева, охота на геев в Туркменистане происходит волнами: то затихает, то возобновляется с новой силой. В последние полтора-два года журналистам стало известно как минимум о трех подобных всплесках.

Год назад прошла «большая чистка» среди представителей шоу-бизнеса. В марте 2020 года за мужеложество на два года колонии был осужден известный шоумен из Ашхабада. Вместе с ним по делу проходили около десятка человек. Мятиев не исключает, что все могло начаться после доносов коллег по цеху из-за зависти, гонораров или личных обид.

«На самом деле мы не знаем и десятой части всех историй. Таких случаев очень, очень много. Последние сообщения — о том, что около 30 человек сидят в ИВС Туркменабада, в одном лишь городе. По крупицам такая информация поступает. А представьте, если в Туркменабаде столько, то в Ашхабаде что происходит, в других городах что творится», — рассуждает журналист.

По его словам, чтобы обезопасить себя во время таких облав, представители ЛГБТ меняют телефоны, номера и места жительства: «Некоторые вообще в отдаленное село к бабушке, дедушке уезжают и, не дай бог, чтобы его там нашли. До такой степени люди боятся».

При этом гомосексуалы не всегда могут найти поддержку у родных и скрывают свою ориентацию от них тоже — они создают семьи, заводят детей, живут двойной жизнью, чтобы не привлекать внимания.

Следствие, суды и тюрьмы

Одно из первых свидетельств о том, как гомосексуалы проходят через следствие, суды и тюрьмы, обнародовало издание «Альтернативные новости Туркменистана» на фестивале документального кино Oslo/Fusion в 2015 году. Авторы фильма рассказывали истории представителей ЛГБТ-сообщества, попавших под статью о мужеложестве. От публикации видео для широкой аудитории редакция отказалась в целях безопасности героев фильма.

По словам одного из них, в отделении полиции его вместе с другом били дубинками и электрошокерами, душили противогазами. Следователям нужны были признания и имена других гомосексуалов. Для этого они просматривали списки контактов в телефонах подозреваемых. Иногда силовики приводили в распределитель своих друзей и показывали им задержанных, называя их «позором нации».

«Туркменским правоохранителям особые доказательства, например, вещественные, особо и не нужны. Например, если ты гей и в твоей телефонной книге чья-то фамилия, то за этим человеком идут с вопросами, откуда ты его знаешь», — объясняет Мятиев и добавляет, что от такого подозреваемого просто так уже не отстанут.

Герои фильма вспоминали, что на время следствия их поместили в СИЗО, где держали в камере под названием «гарем». Там же сидели трое рецидивистов, которые били и насиловали мужчин, а также заставляли сокамерников стоять всю ночь с пятилитровыми бутылками в руках. Периодически над ними издевались охранники, будив каждые пять минут и позволяя принять душ только раз в три недели. Также им не давали матрасов, заставляя спать на железных кроватях.

Для вынесения приговоров судам достаточно лишь признательных показаний. Заседания проходят открыто, за исключением случаев, когда в деле есть несовершеннолетние или же по просьбе самих подсудимых.

«Для многих это стыдно и позорно, они не хотят, чтобы мать и отец присутствовали, выслушивали эти детали. Потому что там все в подробностях описывает следователь. У меня есть несколько таких приговоров, где дословно говорится: "Человек А снял штаны и засунул свой половой член в анальное отверстие человека Б". Естественно, подсудимым в присутствии своих родных не хотелось бы слушать такие подробности, и процессы проходят закрытыми», — утверждает главред Turkmen.news.

Найти адвоката для обвиняемого по делу о мужеложестве — задача не из простых, отмечает Мятиев: «Видимо, в их среде, хоть они и должны быть независимыми и беспристрастными, есть какие-то предубеждения и профессиональные запреты. Поэтому особого рвения у адвокатов нет, несмотря на то, что обычно люди берутся за любое дело. Обычно им дают государственного [защитника], то есть кого дадут, того дадут. И вы сами можете представить, как такой адвокат может быть вовлечен в дело».

«Один пример мне приводили. Там, оказывается, был парнишка, которого года два-два с половиной назад судили. И вот на суде ему представляют последнее слово, а он заявляет: "Вот знаете, честно, не думал, что государству есть дело до моей жопы". Все начали смеяться, даже судья и прокурор. И все, это было его последнее слово. Судья ударила молоточком и закрыла его на два года, ушел парень. Но вот он, по крайней мере, сказал это, и какая-то доля правды в его словах есть», — считает журналист.

После приговора осужденных отправляют в колонии, где также, как и в СИЗО, есть отдельные «бараки-гаремы». Ситуация в них ничуть не лучше: с разрешения администрации туда имеют право заходить охранники или влиятельные осужденные, которые могут домогаться, бить заключенных и требовать секса. Гомосексуалы, побывавшие в заключении, говорили, что отказать нельзя, иначе тебя убьют.

«Настанет день, когда придут и за ними»

Пострадавшие гомосексуалы, с которыми удалось пообщаться Руслану Мятиеву, смогли сбежать из страны после освобождения еще до пандемии. Пока границы были открыты, сделать это было проще даже с персональными запретами на выезд. В оформлении выезда помогала либо коррупция, либо знакомства в правоохранительных органах.

«Чего греха таить, и в органах у нас есть люди, которые занимаются этим. То есть они с одной стороны "защищают честь туркменской нации", а в свое свободное время они занимаются тем, за что людей сажают», — подчеркивает журналист.

По его словам, большая часть из тех, кто давал ему интервью, смогли получить статусы беженцев в других странах после бегства из Туркменистана.

«Все, кто когда-либо этому подвергался или, так скажем, стоит на заметке, все они надеются побыстрее уехать из страны. Даже те, которые никогда не были на заметке, на учете, через тюрьмы не проходили — эти люди знают, что это все до поры до времени. Настанет тот день, когда придут и за ними. И они не хотят этого, они хотят свободно жить», — рассказывает Мятиев о настроениях в ЛГБТ-сообществе внутри страны.

У гомосексуалов, говорит Мятиев, и в мыслях нет цели устраивать прайды, держаться на людях за руки и целоваться.

«Они не воруют, не убивают, не расчленяют, наркотиками не торгуют, они ничего этого не делают. Они [занимаются своими делами] в своих комнатах, в своей спальне, под своим одеялом. Какое дело государству, чем занимаются два взрослых человека по обоюдному согласию, в трезвом уме», — недоумевает журналист.