«Не было в исламе битвы крупнее этой». Как под Самаркандом родилась легенда о пришедшем с востока спасителе христианства

К середине XII века политическая карта Центральной Азии выглядела предельно запутанно. Формально здесь правила тюркская династия Караханидов, но ее западная ветвь находилась в зависимости от главной мусульманской державы тех времен — Сельджукской империи, а восточная уже была завоевана каракитаями. Помимо этого существовал относительно независимый Хорезм, на который претендовали и караханиды, и сельджуки, и каракитаи. Усиление правителя каракитаев Елюй Даши, чьи подданные исповедовали как тенгрианство и буддизм, так и христианство, вынудило сельджукского султана Санджара начать поход против «неверных», мобилизовав все силы своей империи. Этот поход закончился в 1141 году в окрестностях Самарканда сокрушительным поражением от каракитаев и их союзников. Вести о битве не только облетели весь исламский мир, но дошли и до Западной Европы, где, вероятно, и породили легенду о пресвитере Иоанне.

Сельджуки как защитники ислама

XII век — эпоха самого ожесточенного противостояния исламского и христианского миров. Крестовые походы в разгаре. Фронт сражений, как тектонический разлом, тянется через всю Европу из Испании, где разворачивается Реконкиста, проходит через Средиземное море и Сицилию, отобранную у арабов норманнами, через южные рубежи Византии, реанимированной императорами из династии Комнинов, земли Ближнего Востока — новой вотчины европейских крестоносцев — и заканчивается далеко на Кавказе, где победы Давида Строителя над тюрками и мятежными феодалами заложили основу для возрождения Грузинского царства.

Оправившись от ударов арабских армий, которые не прекращались с середины VII века, Европа стремится взять реванш, но наталкивается на серьезное сопротивление. Однако никто не ожидает, что вскоре новый враг у мусульман появится в самом тылу исламского мира — в Центральной Азии. Причем, враг, пришедший едва ли не с берегов Тихого океана.

Главный противник христиан на землях восточнее Египта — Сельджукская империя — государство хоть и относительно молодое, но к началу XII века переживает не лучшие времена. Основанная предками современных туркмен — тюрками-огузами — эта империя доминировала в исламском мире с середины XI века. Тогда в состав Сельджукской державы входили территории от Туркестана до Босфора. Но с 1092 года, когда скончался султан Малик-шах, империя вступила в период междоусобиц. Это в значительной мере способствовало успеху Первого крестового похода.

Первый удар крестоносцев был сокрушительным — выползшая из дремучих лесов Европы рыцарская орда, чередуя блестящие победы на полях сражений с грабежами, массовыми убийствами мирного населения и даже поеданием себе подобных, добралась до Святой земли и отбила ее у мусульман. Однако к 1130-м годам положение внутри сельджукской державы несколько стабилизировалось и экспансия европейцев на восток была приостановлена. В свою очередь и сами крестоносцы, утвердившись в Сирии и Палестине, не преминули вступить в конфронтацию друг с другом, облегчив вассалам сельджуков, таким как Имад ад-Дин Занги, контрнаступление на христиан.

Султан Ахмад Санджар формально взошел на престол в 1097 году, но первые два десятка лет его правление представляло собой бесконечную борьбу с родственниками за наследие Малик-шаха. Наконец, в 1118 году, победив своего племянника Махмуда в битве при Саве, Санджар сосредоточил верховную власть в одних руках и занялся укреплением государства. На востоке, куда сместился центр интересов султана, сельджукам удалось, в частности, сделать своим данником государство Газневидов, чьи владения простирались до границ Индии.

В Центральной Азии Санджар усмирил неоднократно восстававшего против него хорезмшаха Атсыза, также происходившего из огузов. Западные Караханиды, чья столица располагалась в Самарканде, находились в полной зависимости от султана. Ядром сельджукской империи в это время был Хорасан — регион, лежащий на стыке современных Ирана, Афганистана, Туркменистана, Таджикистана и Узбекистана.

Несмотря на то, что, как и другие Великие Сельджуки, Санджар не умел ни читать, ни писать, время его правления отмечено культурным подъемом — султан отличался щедростью и великодушием, он поддерживал поэтов и развил широкое строительство. Одновременно начала формироваться новая иранская государственность — по сути персидская, но с тюркскими корнями.

По оценке иранского историка Равенди, Санджар был сдержанным человеком, в отличие от многих своих родственников вел умеренный образ жизни, заботился о государственных финансах, при этом был удачлив на воинском поприще. В целом, его правление протекало довольно успешно, пока нежданные гости с востока не поставили на впечатляющем резюме султана жирный крест.

Каракитаи и их гурхан как пример мультикультурализма

Империя киданей Великое Ляо сформировалась к началу X века на территории Маньчжурии, впоследствии распространившись на земли Приморского края, Забайкалья, Монголии, Алтая. В течение почти двухсот лет кидани являлись наиболее могущественной силой в Восточной Азии, но в итоге их держава не выдержала совместного натиска с севера и с юга — чжурчжэней и китайской империи Сун.

Война с ними выдвинула на первые роли в государстве конфуцианского чиновника императорских кровей Елюй Даши, проявившего себя в борьбе с агрессорами талантливым полководцем и дипломатом. Одно время он находился в плену у чжурчжэней и даже спас их армию от поражения, послужив проводником при переходе через болота. Сбежав из плена, Даши предложил императору свой поэтапный план по организации сопротивления захватчикам, но тот предпочел действовать по-своему, без подготовленных резервов, и был разгромлен.

Когда Даши стало понятно, что окончательного поражения от чжурчжэней не избежать, он в 1124 году всего с 200 воинами предпринял исключительный для того времени поход в западные области Ляо, намереваясь там реанимировать государственность киданей. Несмотря на то, что вскоре армия Даши пополнилась солдатами отдаленных гарнизонов и под его знаменами было уже до 30 тысяч воинов, для мести чжурчжэням, уже объявившим о создании империи Цзинь, этого было недостаточно. Так что кидани продолжили двигаться на запад в поисках новой родины. Даши удалось договориться о проходе через земли уйгуров с их правителем Бильге, который признал себя вассалом киданей и обеспечил их войско необходимым провиантом.

На берегах реки Эмель, уже на территории нынешнего Казахстана, войско киданей пополнили местные тюркские племена, и оно почти без боя овладело столицей восточных Караханидов — Баласагуном, а затем и всем Семиречьем. С этого момента ушедшие на Запад кидани получают название «каракитаи», Елюй Даши присваивает себе титул гурхана и на политической карте мира появляется новое государство, известное в китайской историографии как Западное Ляо и чьи земли простираются от современного Синьцзяна до Сырдарьи.

В государстве каракитаев получили распространение почти все мировые религии. Пришедшие с Елюй Даши кидани были в основном буддистами и язычниками-тенгрианцами. На завоеванных ими землях Центральной Азии за 400 лет, прошедших с арабских походов, успел утвердиться ислам. При этом среди находившихся в подчинении гурхана уйгуров, кыргызов, карлуков и найманов широкое распространение приняло христианство и манихейство.

Сам Елюй Даши, хоть и получил конфуцианское образование, совершал языческие жертвоприношения, а его сын и наследник получил вполне христианское имя Илия (I-lieh). При этом свои письма к мусульманским правителям гурхан предварял басмалой «Во имя Бога Милостивого и Милосердного (Бисмилляхи-р-рахмани-р-рахим)».

И пока на Ближнем Востоке великие империи сталкивались именно из-за вопросов веры, никаких гонений по религиозным мотивам государство каракитаев не знало. Во всяком случае в годы правления Елюй Даши. Гурхан уравнял своих поданных и в финансовом вопросе — в стране была введена единая система подворного обложения, с каждого хозяйства взимали по одному динару. Интересно также, что никаких земельных уделов своим приближенным веротерпимый гурхан не раздавал, пресекая тем самым возможные феодальные распри.

Где-то под Самаркандом

В 1137 году под Худжандом каракитаи разгромили армию сельджукского вассала — караханидского правителя Самарканда Рукн ад-дин Махмуд-хана. Таким образом Елюй Даши взял под контроль Ферганскую долину и стал угрожать всему Мавераннахру с главными городами региона — Самаркандом и Бухарой. Махмуд-хан обратился за помощью к сельджукам и Санджар не замедлил откликнуться на просьбу единоверца, провозгласив войну с безбожниками. И хотя походу против каракитаев был придан характер газавата, вероятно, больше всего сельджуки опасались потерять контроль над торговыми путями, ведущими из Китая на Ближний Восток и далее в Европу.

По утверждению исламского историка Ибн аль-Асира, всего на битву с каракитаями Санджар собрал «100 тысяч всадников» — один лишь смотр этих войск продолжался шесть месяцев. Тут были воины со всех концов сельджукской империи. Как писал Лев Гумилев, «здесь были лучшие войска мусульманского мира, закаленные в боях с греками и крестоносцами, экипированные по последнему слову тогдашней техники». На стороне сельджуков выступил с войском эмир из Западного Ирана Гаршасп II и, разумеется, караханид Махмуд-хан. Елюй Даши же нашел союзников в карлуках, которые ранее поссорились с правителем Самарканда.

Исламские историки дают оценку общей численности войск гурхана в 300 тысяч, что является явным преувеличением — по всей вероятности, армия каракитаев и их союзников не превышала 50 тысяч человек. В любом случае, даже если количество воинов с обеих сторон составляло около 150 тысяч человек, по числу участников эта битва фактически не имела себе равных на тот период — к примеру, в сражениях за Антиохию, при Диррахии и при Хаттине по приблизительным оценкам, участвовало чуть более 50 тысяч человек в каждой, в битве при Манцикерте и Дидгорской битве — по 100 тысяч.

Ранее считалось, что две армии сошлись в районе современного поселка Булунгур, что расположен почти на полпути между Самаркандом и Джизаком. Однако, как утверждают в своем недавнем исследовании кыргызские ученые, место сражения локализуется несколько южнее, на берегах древнего канала Даргом, а саму битву следует называть не Катванской, как это принято, а Даргомской. Так или иначе, Елюй Даши, которого не впечатлило численное превосходство противника, решил буквально сделать «ход конем»: он разделил свою армию на три отряда, и, пока центр принимал на себя главный удар сельджуков, фланги, основу которых составляла тяжеловооруженная конница карлуков, обошли неприятеля с тыла, прижали его к руслу канала Даргом и начали истребление врага.

Впрочем, в своем исследовании упомянутые выше кыргызские историки, указывая на ряд географических нестыковок в версиях о локации Катванской битвы, утверждают также, что две армии сошлись не лоб в лоб, а Елюй Даши полностью обошел с тыла войско Санджара, подойдя к месту сражения не со стороны Джизака (с северо-востока), а двигаясь вдоль течения реки Зеравшан, то есть с юго-востока.

«Не было в исламе битвы крупнее этой, и не было в Хорасане больше убитых, чем в ней», — писал о Катванской битве историк Ибн аль-Асир. По его утверждению, каракитаи, среди которых карлуки «были сильнейшими из людей в бою», буквально завалили русло Даргома трупами побежденных. Всего Санджар потерял убитыми до 30 тысяч человек, среди которых был и Гаршасп II. Сам султан с горсткой всадников спасся, но его жена, ближайшие соратники и множество воинов попали в плен.

Вероятно, что это лично гурхан принял решение предоставить султану свободу, так как тот с поля битвы отправился собирать выкуп за супругу. Сумма сделки составила 500 тысяч динаров, то есть две тонны золота из расчета 4,2 грамма золота в одном динаре. Впрочем, иранец Равенди называет более скромную цифру в 50 тысяч.

После Катванской битвы Елюй Даши, совершивший, по словам Гумилева, то, что не удавалось сделать «ни Карлу Мартеллу, ни Льву Исавру, ни Готфриду Бульонскому», взял под контроль все междуречье Сырдарьи и Амударьи вплоть до Хорезма. Шах последнего Атсыз, воспользовавшись поражением Санджара, разграбил находившиеся во власти сельджуков города Мерв и Нишапур, но позже каракитаи и его заставили платить дань.

Что касается Санджара, то он так и не смог оправиться от разгрома под Самаркандом. Империю сельджуков снова охватывают междоусобицы — в 1153 году султана берет в плен одно из мятежных племен своих же тюрок-огузов. Спустя еще четыре года Санджар умирает и империя сельджуков прекращает существование. Место главной исламской державы региона занимает государство хорезмшахов.

Царь-поп Иван и песиголовцы

«Я — Иоанн, царь и поп, над царями царь; под моей властью три тысячи триста царей. Я поборник православной веры Христовой». С этих слов начинается «Сказание об индийском царстве» — необычный образец древнерусской литературы, представляющий собой полный небылиц перевод некоего послания, якобы написанного восточным христианским царем-священником Иоанном византийскому императору Мануилу Комнину в середине XII века.

Таким образом на Русь в сильно искаженном виде дошла циркулировавшая к тому времени по Европе «Легенда о пресвитере Иоанне», чье рождение некоторые историки напрямую связывают с появлением в Центральной Азии Елюй Даши и Катванской битвой. Хотя впоследствии различные исследователи помещали царство пресловутого пресвитера и на Тибет, и в Эфиопию, а его правителем называли далай-ламу, грузинского царевича из династии Багратионов и правителя кереитов Ван-Хана.

Первым о могущественном христианском царе на востоке упомянул баварский хронист Оттон Фрейзингенский в своем труде «Деяния императора Фридриха». По его утверждению, в 1145 году у него состоялась встреча с епископом Габульским из Сирии, который сообщил ему, что «несколько лет назад некий Иоанн, царь и священник народа, живущего по ту сторону Персии и Армении», исповедующий христианство несторианского толка, разгромил местных правителей «Мидии и Персии», дошел со своей армией до Тигра, но не смог пересечь эту реку и вернулся обратно на восток.

Несмотря на явные географические неточности, история пошла гулять по европейским хроникам и дворам христианских правителей. Существует точка зрения, что именно весть о победе Елюй Даши вкупе с потерей Эдессы сподвигла королей Германии и Франции начать Второй крестовый поход — вероятно, вожди крестоносцев рассчитывали, что мифический «пресвитер Иоанн» поможет им, ударив по сельджукам и прочим мусульманским владыкам из Центральной Азии.

Поход в итоге провалился во многом из-за конфликтов между самими христианами — западноевропейскими рыцарями и византийцами. Уже в 1177 году папа римский Александр III направил восточному «папе Иоанну» обширное послание, однако его эмиссар Филипп не нашел в Азии ни самого христианского царя, ни его царства, да и сам пропал с концами.

Ближе к концу столетия слухи о «пресвитере Иоанне» утихли и вновь возродились во время Пятого и Шестого крестовых походов, когда европейские рыцари тщетно пытались закрепиться в Египте, чтобы затем вернуть Иерусалим, отобранный у них прославленным Саладином.

После потери Дамиетты, когда положение крестоносцев стало совсем безнадежным, до них дошли известия, что с Востока движется некий властелин, который уже победил персов и другие царства и теперь якобы стоит недалеко от Багдада, намереваясь ударить сарацинам в тыл. Такой властелин, действительно, объявился, но оказалось, что речь шла о том, кого одинаково следовало было страшиться и мусульманам, и христианам, а именно — о Чингисхане.

Тем не менее поиски далеко на востоке таинственного союзника серьезно стимулировали развитие дипломатических контактов между Европой и монгольскими державами. Папа Иннокентий IV в 1245 году отправил на Восток миссию францисканцев под начальством Иоанна де Плано Карпини, затем миссию доминиканцев под предводительством Ансельма Асцелина. В 1253 году в Каракорум королем Франции Людовиком IX была отправлена миссия францисканца Гильома де Рубрука. Наконец, в 1289 году Папа Николай IV отправил на восток францисканца Джованни из Монтекорвино.

Все эти миссионеры, помимо поручений об установлении контактов с монголами, которые и были с успехом исполнены, получили задачу найти царство «пресвитера Иоанна». Судя по отчетам посланников, ничего похожего они обнаружить не смогли, поскольку, если бы такое государство и существовало, оно все равно было бы уничтожено Чингисханом или его потомками.

В итоге популярность легенды о «пресвитере Иоанне» сыграла свою роль именно в XIII столетии — во время наивысшего расцвета Монгольской империи, в которой многие христианские государи в очередной раз поспешили увидеть союзника в войне с мусульманами. Отчасти эти ожидания оправдались. Внук «Сотрясателя Вселенной» Хулагу, первый ильхан созданного им на Ближнем Востоке государства, с симпатией относился к последователям Христа — христианами были его старшая жена и лучший полководец Китбука.

Хулагу взял считавшуюся неприступной крепость исмаилитов-низаритов Аламут, устроил страшный погром в Багдаде, дошел с войском до Дамаска, всюду громя мусульманские отряды, но вынужден был прервать поход из-за событий на своей далекой родине — в Монголии. Полководец Китбука же, в чьем войске сражались и армяне, и грузины, проник почти до Иерусалима, но доминировавшие на тот момент на Ближнем Востоке мамлюки разгромили монголов у источника Айн Джалут, оставив священный город за мусульманами. А спустя всего 30 лет, в 1291 году, под ударами мамлюков пала и Акра — последний оплот рыцарей креста на азиатском берегу. Эпоха крестовых походов закончилась.

Впрочем, спустя еще столетие имели место обстоятельства, когда правитель из Центральной Азии, на этот раз правоверный мусульманин, громя на своем пути великие державы, оказал косвенную поддержку христианскому миру и почти на полвека отсрочил гибель Византии и вторжение за пределы Балкан османских армий. Звали этого государя Тимур, сын Тарагая из рода барласов, но его деяния — предмет отдельного разговора.